После этих слов худой слуга схватил серебряный кувшин и сначала налил в бокал из зеленого стекла с серебряной ножкой королю, а затем хотел плеснуть мне.
— Да не, — остановила я, выставив ладонь, — еще хотела в Торговый дом ваш сходить.
Слуга испуганно посмотрел на Инстама, у которого смеялись глаза. Он взмахнул правой рукой, на которой поблескивал перстень с ярко-голубым камнем, слуга поставил кувшин и поспешил удалиться, оставив нас одних.
— Круто, с полувзмаха понимают, выдрессировал ты их. Тебе тоже не рекомендую пить. Внимание рассеивается, нужно быть собранным. Можно вечером.
— Хорошо, выпьем позже, — он отодвинул бокал, задумчиво глядя в сторону. Что-то не давало покоя королю. Голубоглазка не притронулся к пище, хотя, скорее всего, завтракал, в отличие от меня.
Доев суп, я искала на столе, чем бы запить.
— Попробуй азаловый мед, — догадался король, недаром зовут Мудрым.
— Есть чай или кофе? Хотя ладно, уговорил, где он?
Инстам кивнул на керамический кувшин, под стать столовому сервизу. Я налила красную жидкость в бокал для вина. На вкус напоминало малиновый компот. Очень вкусно.
— Вашество, а что ничего не едите? Может, хочешь поговорить об этом? — так начинали все психологи.
— Я боюсь потерять свой мир, — неожиданно признался Инстам.
Он встал и подошел к краю балкона, я следовала за ним. Поддержать же надо пациента. Находились мы достаточно высоко над уровнем земли. Дворец огромен, в голове пронеслось, какой же большой налог в год приходит. За квартиру в Подмосковье по косарю в год как минимум прилетало.
— Давай по порядку, ты как-никак Мудрый! Что произошло?
Хотела дотронуться до плеча, но передумала. Это перебор в настоящее время.
— В этом и дело, что после возвращения я не могу собраться с мыслями. Приказы получаются сумбурные, на меня повлияло перевоплощение в животное.
Так вот почему он первое время улыбался и влюбленно смотрел на меня.
— Ой, да ерунда, это посттравматический эффект. Нормальный сон, еда — и все придет в норму.
— Если бы ты тогда не появилась, я бы остался в теле собаки и вскоре забыл бы себя.
Его глаза напряженно смотрели вдаль. Вид открывался шикарный: сначала великолепный парк, а затем за дворцовыми стенами — добротные белые домишки с оранжевыми черепичными крышами. Сверху улицы казались ухоженными.