— Простите, но я должен подойти, —
тихо, но решительно сказал я.
Великий князь тут же преградил мне
дорогу.
— Алексей Иоаннович…
— Вы, болваны, прошляпили артефакт у
себя под носом! — раздраженно прошипел я, чем привлек внимание
молодого императора.
Государь поднял белобрысую голову и
непонимающе на меня уставился.
— Ты кто?
— Я Леша. Твой брат. Точнее,
кузен.
— Луша? Леша, который сын тети
Ани?
Отлично, память работает. Парнем
все-таки занимаются. В конце концов, разум пятилетнего ребенка —
это все же уже разум.
— Ага, — улыбнулся я. — Мы с мамой
пришли вас навестить. Мы жили очень далеко и не могли приехать
раньше. Но очень хотели проведать тебя и познакомиться с Петей.
Можно мне на него взглянуть?
— Петя не хочет играть… Лекари
сказали, что он захочет. Но он не хочет ни кушать, ни играть…
— Можно мне взглянуть на Петю?
Государь жестом подозвал меня к
себе.
— Только тихо, Леша. Петя не любит
громких звуков. От них он обычно плачет. Но сейчас уже не плачет,
просто морщится…
Федор Николаевич пялился на меня во
все глаза. Матушка потянула его в сторону, чтобы освободить мне
дорогу.
— Как вам удалось? — потрясенно
шепнул великий князь. — Он почти никого не подпускает к
ребенку…
— Алексей умеет находить общий язык
с людьми. Он не навредит им, обещаю.
Дядя нехотя посторонился и все же
меня пропустил. Я медленно подошел к кроватке и сел на корточки
возле отца с ребенком.
— Привет, Петя, — улыбнулся я.
Дитя никак не отреагировало. Лишь
равнодушно глядело на игрушки. Я взял одну из них — позолоченного
морского конька с изумрудными глазками — и аккуратно отделил от
нитки.
— Зачем ты снял? — обиженно протянул
император. — Он нравился Пете…
— Он нравился Пете, потому что
золотой. А видишь, позолота слезает. Я его покрашу как следует и
верну, хорошо?
Государь задумался, а я все больше
ощущал себя в каком-то сюрреализме. Император — здоровенный
двадцатилетний лоб, но остановившийся в развитии. Ребенка, правда,
сделать успел, но там много ума не надо… Императрицы, кстати, в
комнате не было. Возможно, ушла отдыхать. Хотя, насколько я знал,
при дворе ее не особенно любили.
— Ладно, но только верни!
— Обязательно, я обещаю…
Первым же делом я деактивировал
остаточную энергию. Поглотил всю, чтобы и духа ее не осталось.
Затем осторожно потянулся к ребенку.