Открытая корма с удобными диванами и столиком, закрытая рубка и
кают-компания с кухней и туалетом.
Мы устроились на корме и катер отправился в сторону
Адмиралтейства, водное пространство к которому уже пересекали судна
самых разнообразных форм.
В преддверии праздничного салюта на воде было тоже
оживленно.
— Вижу, Лука Иванович оценил твой успех, — Головин кивнул на мой
родовой перстень. — Поздравляю! Мне мой отец выдал, когда я получил
капитана, — он согнул пальцы в кулак, показывая аналогичный.
Мы шутливо стукнулись перстнями и рассмеялись.
Катер дошел до середины Большой Невы и остановился, дрейфуя на
слабых волнах. Большинство судов и лодок сделало также, в ожидании
световое шоу. Иногда мимо проносились другие и оттуда махали нам,
крича приветствия. Мы поднимали в ответ бокалы.
— А что же твоя прекрасная незнакомка? — поинтересовался я, за
эти дни нам так и не удалось нормально поговорить.
— Ты будешь смеяться, — замялся друг.
— Обязательно, — ответил я, зная что это его не удержит.
Так и вышло, Головин для вида помолчал, глядя на волны, и
признался:
— Не такая она незнакомка, как оказалось. Одна из тех девиц, что
мне матушка подсовывала, представь себе! Я толком тогда на неё не
смотрел, а она меня без усов тоже не признала.
Смеяться я не стал, лишь удивился такому совпадению. Капитан
моей реакции порадовался и охотно продолжил:
— Она, оказывается, тоже не была в восторге от этого сватовства.
В чем мне призналась ещё там, после выступления мастера Ракиты. Но
имен не называла, а я и не понял, пока не встретился с ней на
следующий день. Тогда-то она меня и признала. Как же мы
хохотали!
— А имя-то у твоей хохотушки есть? — улыбнулся я его
веселью.
— Ксения... — мечтательно ответил друг и спохватился: — Ксения
Алексеевна Протасова. Младшая дочь графа Протасова, Алексея
Михайловича, недавно произведенного в тайные советники при
сенате.
— Хорошая партия! — провозгласил я, рассмеялся на возмущенный
взгляд Николая и примирительно поднял бокал: — За прекрасную Ксению
Алексеевну!
Друг тост поддержал и слегка оттаял.
От крепости бахнуло и небо расцвело яркими шарами фейерверков.
На ними распустились золотые цветы, до самого горизонта. Засверкали
фасады дворцов, с набережных раздались восторженные крики.
Салют был долгий, а под конец ввысь устремилась стрела и
вспыхнула мерцающей сетью по всему небосклону.