При виде входящей в деревню армии все замерло, словно на стоп-кадре, а потом снова ожило — женщины бросились в дома. Ставни закрывались, двери захлопывались изнутри, кажется, даже заставлялись чем-то тяжелым. До моего уха донесся тоненький плач в одном из домов, двери которого остались открытыми, и я, спрыгнув с седла, пошла на звук, пока Бернард взывал к разуму спрятавшихся в домах жителей, а потом, видя нулевую реакцию в ответ, приказал привести Паэна, чтобы он подтвердил нашу доброжелательность.
Скрипнул под ногами деревянный пол, я пригнулась, чтобы не удариться о косяк головой, глаза медленно привыкали к полумраку сеней, в которых я оказалась. Через мгновение я увидела какую-то возню в дальнем от себя углу и, присмотревшись, поняла, что там, обнимая что-то похожее на большой овчинный тулуп, сидит мальчишка не старше десяти лет.
— Эй, привет. Не бойся, я тебя не обижу... — Я протянула к нему пустые руки, пусть и закованные в латные перчатки, и замерла. В руке мальчишка сжимал нож, а тулуп внезапно поднял голову, оскалив клыки. Впрочем, голову собака долго не продержала, я заметила, что под животным натекла уже здоровенная лужа крови, очевидно, пес держался из последних сил. Нож в детской руке дрожал, но лицо у мальчика было решительное, и я поняла, что он действительно попытается им воспользоваться. На ум сразу пришла история Альвина, и я опустилась на одно колено и медленно сняла шлем, положив его на пол рядом с собой.
— Посмотри на меня. Я не причиню тебе вреда, меня зовут Эвелин, я — ваша принцесса, я прибыла сюда, чтобы помочь.
— Кому?! — Голос мальчишки сорвался, пес попытался встать, дергая лапами, но не смог и лишь тихо, обреченно заскулил.
Я почувствовала, как в горле одномоментно пересохло.
— Вам. Тебе. Пожалуйста, поверь мне. — Я снова протянула руку ладонью вверх. Пес на мое движение уже не реагировал, его глаза закатились и закрылись.
Нож опустился.
— Они забрали папку. А Черныш укусил одного, и его прямо в бок... — Мальчик посмотрел на лежащего поперек него мертвого пса, обнял порывисто и крепко, а потом аккуратно сдвинул его голову со своих ног и встал. — Ты убьешь их? — Он смотрел на меня исподлобья. Перемазанный собачьей кровью, с дорожками слез, прочерченных на чумазом лице.