— Не обожглась? — Крис с беспокойством заглянул
ей в глаза.
Кейт лишь помотала головой. И он вернулся к
поцелуям.
***
Румяная утка томилась на вертеле, распространяя
умопомрачительный аромат. А костер под ней согревал прохладный
вечер. Крис и Кейт сидели в обнимку на бревнышке, гипнотизировали
утку голодными взглядами и пили вино. Закат, словно безумный
художник, раскрасил небо и озеро в сюрреалистичные цвета – розовый,
малиновый, сиреневый. Тишину нарушало лишь потрескивание сухих дров
в костре.
Кейт в очередной раз сглотнула слюну.
— Крис, она когда-нибудь поджарится? Я бы ее
сейчас даже сырой проглотила!
— Еще минут десять. Потерпи.
Крис улыбнулся и снова наполнил бокалы. Она
подняла свой, понаблюдала за игрой пламени в нем, затем перевела
взгляд на возлюбленного.
— За тебя.
— За тебя, — эхом повторил он.
— Кажется, мы поменялись бокалами, — заметила
Кейт, отпив глоток. — На моем была маленькая отметина на ножке, —
она притянула к себе его руку с бокалом. — Ну точно, теперь он у
тебя. Говорят, если выпьешь из бокала другого человека – узнаешь
его мысли.
На губах Криса возникла едва заметная
улыбка.
— По-моему, для этого нам нет нужды меняться
бокалами.
— Ты хочешь сказать, что мы и без того знаем
мысли друг друга? Но мы не так уж давно знакомы...
— Я хочу сказать, что надежней просто
спросить.
— О чем? — растерялась девушка.
— О том, о чем хочешь узнать мысли.
Она кинула на Криса нерешительный
взгляд.
— И что же ты думаешь обо мне?
— Думаю, что мне с тобой хорошо. И еще с тобой я
могу быть самим собой. Ты принимаешь меня таким, какой я есть – со
всеми противоречиями моей натуры.
— Противоречиями? О чем ты?
— Например, о жестокости. Не то чтобы она
свойственна мне как таковая, но я беспощаден к моральным уродам.
Для меня это нормально. Только я же вижу, что тебя мои расправы
шокируют. Значит, для тебя это противоречие натуры.
— Раз уж мы об этом заговорили... Как я понимаю,
христианских заповедей ты не признаешь?
— Кейт, я живу по собственным заповедям. И «не
убий подонка» среди них точно нет.
— А как насчет «не прелюбодействуй»? — девушка
устремила на него испытующий взгляд.
— Странная заповедь. Если любишь – зачем
изменять? А если не любишь – что может изменить заповедь?
Сознательные ограничения не дают ничего кроме видимости. Любая
пограничная черта должна идти из подсознания.