Как только жир на сковороде начинает шкворчать, я разбиваю яйца
и, чуть присолив, прикрываю крышкой. Пару минут и яичница будет
готова, а там уже и картошка сварится.
– Иди, мой руки и садись за стол.
Кидаю старую деревянную доску на стол и ставлю сковороду прямо
на неё. Сполоснув вилки, кладу рядом.
Ставлю на плиту чистый горшок и наливаю в него воды. Где-то у
нас ещё оставался чайный сбор, он придаст сил.
Кит садится за стол, но к вилке не притрагивается, жадно глядя
на яркие желтки.
– Почему ты не ешь? - хмурюсь, глядя на ребёнка
– Там мало совсем, а тебе надо много кушать, чтобы быстрее
выздороветь, - бормочет мальчишка, сглатывая слюну. У него
отчётливо бурчит живот.
– Не говори глупости, - протягиваю вилку и откладываю свою. –
Ешь, силы нам всем нужны. На двоих здесь вполне хватит.
Мальчишка набрасывается на еду, обжигаясь.
– Не торопись, - улыбаюсь я. – Кушай спокойно.
Но мальчишка смотрит на меня диким волчонком и торопливо
жуёт.
Я лишь вздыхаю.
Сложно объяснить мальчишке, что нужно есть медленно, тщательно
пережевывая пищу. Особенно, если все семь лет жизни только и
делали, что торопили. Не успел за пару минут? Пошел вон из-за
стола. А если попросишь что-то, то мигом подзатыльник прилетит.
Астра по началу защищала сына, вставала между ними. Каждый раз
слёзно умоляла не трогать ребёнка. Но разве садиста разжалобишь?
Наоборот, слёзы и страх Астры питали Василия.
Всё изменилось, когда Василий в очередной раз избил жену. Астра
умерла, а на её месте очутилась я. Та, что не рыдает от страха, и
не умоляет о пощаде. Терпит, сжимая зубы. Спорит и не проявляет
должного почтения.
Василий практически перестал появляться дома. Избивать меня ему
уже не так нравилось, а до Кита добраться не мог. Я прятала
мальчишку всякий раз, когда к дому подходил муж.
Четыре дня назад я чуть не умерла под ударами взбешенного мужа.
Следующий раз мне может не повезти.
Только вот…
Я опускаю взгляд на медный, тонкий браслет висящий на руке.
Сбежать не получится. В этом мире жена – собственность мужа, а по
брачному браслету, зачарованному храмовниками, он найдёт нас даже
на другом краю света. Развод мне никто не даст. Если только ему не
предложат за меня цену, достаточную, чтобы садист захотел отпустить
жертву.
Кит маленький. Он не понимает, почему мы не можем уйти из этого
дома. Ведь двери открыты, нас никто не охраняет.