Осталось только надеть его вонючие ботинки… ладно, чего не
сделаешь ради блага рода и всего человечества!
– Вы от Пьера? Вы нас спасете?! – с надеждой в голосе спросила
самая молодая из невольниц. Ей, судя по виду, лет пятнадцать, не
больше.
– Это скорее Пьер от меня, – ухмыльнулся я, завязывая шнурки. –
Его люди скоро прибудут и выпустят вас. До тех пор все, что от вас
требуется – сидеть тихо. В здании еще слишком много разных мудаков,
и вам нужно подождать, пока мы их всех перебьем и не выдать меня
раньше времени.
Девушки закивали, и в их глазах страх перемешался с
надеждой.
Я подошел к двери и прислушался, затем выглянул, но прежде чем
выйти, кинул невольницам связку ключей.
– Когда услышите в коридоре женские голоса, можете выходить. Ты!
– ткнул я пальцем в девушку, что поймала ключи. – Откроешь
остальные двери и выпустишь других. Справишься?
– Угу. А что делать с этим? – она показала на измочаленное тело
мудака.
– Можете попинать его еще немного, подергать колечки ему из
рожи, или придумайте что-нибудь еще. Но только тихо!
Я шел по коридору, и где-то в подкорке у меня постоянно что-то
щелкало. То одна комната, то другая вызывала в подсознании
невольное… узнавание? Например, вот эта, открытая, с оборванными
обоями…
Блин, а точно! Я же знаю эти коридоры и могу предсказать, какая
комната будет за поворотом!
Вот тут когда-то давно располагались комнаты для слуг, тут малая
гостиная, там за поворотом ванная с туалетом, а наверху!
Там наверху кабинет, каминная, хозяйские покои и… детская.
Вернее, первая комната настоящего Жени Скалозубова, а по соседству
и комната Насти.
Внезапно накатило уныние, а за ним и грусть, и вдруг послышались
детские голоса. Сука, не дай бог они тут еще совсем маленьких
держат, сволочи!
Прислушавшись, я вернулся. Нет, пусто, только девчонки возятся и
тихо плачут за дверьми. Тогда откуда детский смех?..
Сердце в груди забилось сильнее. Какое странное чувство, черт
возьми… Неужели?..
Ага, похоже, что сознание настоящего Жени Скалозубова начало
отзываться на обстановку. Как ни крути, но в этих стенах когда-то
проходило его детство. Любопытно, но в Фаустово ничего подобного я
не испытывал – видать, тамошняя усадьба так и не стала Жене
настоящим домом.
Скрипнула дверь, и в коридор высунулась девичья голова.
– А ну! – зашипел я. – Рано, блин! Дура!