Большая часть отделки сохранилась в первозданном виде со времен первой попытки переворота в тысяче девятьсот семнадцатом году. Остальное восстанавливали при прабабке Алексея по снимкам и личным записям архитекторов прошлого века.
Невольно вспомнились рассказы преподавателя экономики о том, сколько бюджетных денег спустили на Зимний дворец. Как и то, что после роковой лекции Макара Андреевича в университете больше не видели.
— Магическое истощение, — ответил Владимир Яковлевич. Он поправил очки, и квадратные стекла блеснули от яркого света. — Вам требуется отдых в два или три дня, Ваше Сиятельство.
— Исключено.
Владимир Яковлевич замер, а я повернула голову в сторону Алексея. Прислонившись к стенке, он сосредоточенно набирал что-то на экране смартфона. На крышке корпуса красовался личный герб Романовых — червленый орел с мечом и щитом, увенчанным малым орлом, а по кругу оторванные серебряные и златые львиные головы, как напоминание о величии страны.
Все только наше, родное.
Владимир Яковлевич от возмущения подпрыгнул на стульчике, отчего жалобно скрипнули тонкие ножки. Стерев шелковым платком испарину, он недовольно засопел:
— Ваше Императорское Высочество, у Ольги Павловны сильное эмоциональное потрясение! Для эмпата с низким уровнем ментальной защиты это очень опасно!
Облизнув пересохшие губы, я затаила дыхание и дождалась, когда Алексей соизволит оторваться от государственных дел. Конечно, любовница и шпионка не столь важна, если речь идет о державе. Но все-таки от моей работы зависело многое.
И в театр мне страсть как не хотелось.
— Сейчас она в порядке? — поинтересовался бессердечный сухарь. Ни намека на сочувствие не промелькнуло на лице.
— Да, но…
— Вот и прекрасно. Свободны, — отдал приказ Алексей.
Владимир Яковлевич весь будто сдулся. Он так сильно тянул голову в плечи, что без того короткая шея совсем пропала. Подкладки под тканью пиджака приподнялись, что сделало его образ особенно комичным. А когда он сгорбил спину, то сразу превратился в неряшливого колобка с бородой, бегающим взглядом и лысеющей макушкой.
Я бы рассмеялась, не будь мне так плохо.
— Конечно, Ваше Императорское Высочество, — пробормотал Владимир Яковлевич, спешно складывая многочисленные приборы для измерения давления, кислорода в крови и прочего в сумку.