- Найдем, - кивнул мужик. – Есть такие. За денежку родного отца
продадут не только свою дырку. Приведу вам посимпатичнее, после
полуночи.
Елисей обрадовался и поспешил в кабак. Перед входом дверь с
силой распахнулась, ударив его по лбу, и из проема вылетел дядька.
Он упал на землю и не шевелился. Елисей услышал из трактира громкие
крики и звуки борьбы.
- Что там еще такое, - произнес он и, посильнее сжав рукоять
своего меча, вошел внутрь.
В трактире творилось невообразимое. Двое мужчин отбивались, чем
могли от десятка нападающих. Один из защищающихся был высок и
худощав. Он мастерски орудовал сковородой. Второй, огромный и
сильный, держал в руках деревянную скамью. Он махал ею и откидывал
сразу по нескольку человек.
- Надо им помочь, - решил Елисей. – Не дело двое против десяти!
– он выхватил меч и бросился в гущу драки. – Берегись! – закричал
он, опуская свое оружие плашмя на головы противников.
Елисей пробивался сквозь нападавших, которые падали от его
ударов на пол к защищавшимся мужчинам.
- Елисей, - представился он, не прекращая битвы.
- Антос, - кивнул ему худощавый и методично продолжил отбиваться
сковородой.
- Понтос! – крикнул ему здоровяк. – Спасибо за помощь! – он
размахнулся и еще трое улетело на улицу.
Постепенно противников становилось все меньше. Часть уже
валялась в нирване на улице, часть уползало, держась за
поврежденные места из заведения. Когда последние нападавшие
покинули трактир, мужчины, отдуваясь, сели к столу.
- Эй, хозяин! – крикнул Понтос. – Неси медовухи побольше и
пожрать!
Испуганный трактирщик вылез из-под прилавка:
- Сейчас все будет, господа, - дрожащим голосом произнес он и
кинулся таскать на стол разные кушанья.
Вскоре перед мужчинами на столе появился большой жбан медовухи с
кружками, блюдо, наполненное жаренными курами, нашинкованные овощи
и порезанный ломтями хлеб. Елисей с новыми товарищами принялись за
еду.
- А что это они на вас напали? – поинтересовался Елисей,
отхлебывая душистого напитка и откусывая от дичи большой кусок.
- Это не они на нас, а мы на них, - усмехнулся Антос. – Они
честь царской дочки Марьяны порочили. Мы и заступились. Не люблю,
когда над достоинством за глаза издеваются!
- Да и не гоже про царскую семью гадости говорить, - кивнул
Понтос, со скоростью света доедая целую тушку птицы. – Не по чести
такое.