– Всё ужасно, всё ужасно, – шептала она, нервно теребя в руках
кисет 19-го века.
– Ерунда, всё было великолепно, – приобнял я любимую актрису. –
Лично мне всё понравилось. Если бы театральная общественность
присуждала премию за лучшую тургеневскую девушку, то она бы,
несомненно, была твоей.
– А почему я тебя не видела в зале? – Нонна посмотрела на меня
огромными глазами, в которых читалось недоверие.
– Так мест не было, – тут же соврал я. – Я стоял у входа, у
самого края. Я тебе так скажу, мне от дверей смотреть привычней
всего. Сцену видно - это раз, зрителей - это два.
– Говорят, милиция в училище приезжала, ты ничего такого не
слышал?
– И правильно, что приезжала, – хмыкнул я, – а то у вас тут
проходной двор. Мало ли что? Кстати, у меня для тебя подарок.
Я вынул из внутреннего кармана пиджака миньон, который во время
поединка с психом не пострадал. А вот цветы пришлось выбросить в
мусорную корзину. Какой был смысл от букета, когда от него осталась
одна зелень и обёрточная бумага? И тут кукольное личико Нонны
наконец-то озарила широкая белозубая улыбка.
– Это же я! – взвизгнула девушка, увидев своё фото на конверте
пластинки.
И она уже готова была броситься мне на шею, но тут за кулисы
вбежали сёстры Вертинские, сверкая огромными глазищами. Кстати,
старшая Марианна, пока сумасшедший поклонник носился с ножом за
младшей сестричкой, тоже участвовала в спектакле и видеть
безобразной драки не могла, но услышав рассказ Анастасии,
расчувствовалась и кинулась мне на шею вперёд моей девушки.
– Если бы Настю порезали, то мама бы этого не перенесла, –
буквально зарыдала Вертинская старшая.
– Не поняла? – топнула ножкой Нонна.
– Ты что, ничего не знаешь?! – возбуждённо вскрикнула Анастасия.
– Ты бы видела, как твой ленинградец сейчас дрался! Этот придурок с
ножом, с такой хлеборезкой, на него: «ха!», а твой цветами тоже:
«ха!». Потом тах, бах, бац, здорово! – заголосила младшая
Вертинская, встав в позу, как на занятии по сценическому
фехтованию, и стала размахивать почему-то правой рукой, когда в
реальности я отбивался левой.
– Умоляю девушки, больше никому не слова, – смущённо пролепетал
я, но тут появились актёры Видов и Крамаров.
– О! Ха-ха! Вот он наш герой! – заорал Савелий на всё закулисье.
– Люди, это дело надо отметить! Делай раз! – актёр распахнул пиджак
и из двух внутренних карманов выглянули две бутылки красного вина,
а из карманов брюк две бутылки водки. – Делай два! – скомандовал
он, и уже Олег Видов приподнял авоську с целым десятком бутылок
лимонада. – Это для трезвенников, – прокомментировал детский
напиток непьющий Крамаров.