— А черт его знает, — заворчал старик.
— Может, когда душа решила удержаться, она задела какие-то каналы в
теле, может, еще есть причина, не знаю.
— Можете узнать? — Мария не унималась.
— Сколько это будет стоить?
— О, их семье такое обследование не
потянуть. Да и вашей тоже, — усмехнулся тот. — Я еще по старой
памяти, из благодарности к его отцу, пришел осмотреть парнишку,
когда он перестал разговаривать. Но больше таких подачек не
будет.
Мама подошла к столу, громко поставила
на скатерть горшок со свежей кашей. Злобно посмотрела на лекаря и
отвернулась от нас.
— А как быть с реликвией? — заговорили
одновременно сестры. — Она же выйдет?
— Выйдет, — расхохотался лекарь. —
Естественным образом. Так что не переживайте, наследие вашего отца
только отмыть придется. А так, организм человека не способен
переварить подобную силу. Это как проглотить золотое кольцо. Если
оно не выйдет, организм умрет от отравления.
Черт. А если я пережевал этот
кристалл, и он не переварился? Гастрит? Язва? Может чего
похуже?
Спрашивать я ничего не стал. Что-то
мне подсказывало, что нехрен им знать о таких
подробностях.
— В туалет не хочешь? — обратилась ко
мне то ли Вика, то ли Василиса. — А, Костенька?
Чего это мы такие любезные?
— Нет. — буркнул я, опуская ложку в
тарелку. — Не хочу.
— А ты еще и кофейку хлебни, —
подсуетилась вторая близняшка. — Оно поможет.
— Ты мне еще покурить предложи, —
отмахнулся я.
Только вот никто меня не понял. На
меня уставились все, и эти взгляды невозможно было не
почувствовать.
— Ты бы это, — Маша заговорила первой.
— Давай, без этой дурости. Хорошо?
— А что я не так сказал?
Ответа не последовало. Сестры просто
переглянулись и пожали плечами, старик проглотил еще одну ложку
каши, а Маша просто не сводила с меня глаз.
И все же, кто она такая?
Лекарь попрощался с матерью сразу, как
доел. Накинул на плечи свой долбанный плащ, напялили на нос очки и
был таков. Напоследок он сказал мол, надеемся, мы больше не
встретимся.
Я криво усмехнулся и мысленно пожелал
ему провалиться. А матушка лишь всхлипнула, в очередной
раз.
Когда на кухне никого не осталось
кроме меня и матери, она подошла ко мне, налила в чашку кофе и
положила руки на плечи.
— Два дня, Костенька… почему
так?
— Если бы сам знал, — пробормотал я. —
То ответил бы. Ты мне лучше вот что скажи… мам. — Последнее слово я
выдавил из себя. — Что Маша здесь делает?