— Ух ты… —
пробормотал Адепт Старика, с благоговением принимая мой
дар.
— Молись
как можно чаще, — проговорил я, — благодари Покровителя за свои
успехи и посвящай ему свои достижения.
— Спасибо,
— кивнул Берг. Я улыбнулся краешком рта и решил оставить его
наедине с богом.
Сопровождаемый любопытным взглядом Уны я направился к
тракту. Лучник стоял спиной к девушке и находился далеко, так что
она никак не могла считать название Алтаря или увидеть процесс
создания ценного артефакта. Однако все эти мелочи не помешали
волшебнице догадаться о том, что именно сейчас
произошло.
— Когда
была в Обители, я поинтересовалась, что за древесину ты попросил, —
хмыкнула она, стоило мне остановиться рядом. — Честно сказать,
удивлена. Как-то раньше не задумывалась, что кому-то может
понадобиться лично создавать Алтари. Их же спокойно можно купить в
храме своего Покровителя… — она взяла многозначительную паузу, не
сводя с меня пронзительного взгляда красивых темных глаз. Не
дождавшись никакой реакции, продолжила: — Или нельзя? В вашем
случае? — подтолкнула меня к ответу девушка.
Что ж,
догадливая, много понимает… Но, конечно же, от откровений я пока
воздержусь. Пусть и дальше строит гипотезы в своей прекрасной
головушке.
— Мне вот
интересно, — сменил я тему. — Как ты умудрялась лечить? Ну,
помнишь, когда мы бежали из Листьеры, и ты оставила меня на
растерзание волкам.
Она
нахмурилась, а потом покачала головой.
— Надеюсь,
ты просто хочешь посмотреть, как я отреагирую, а не в самом деле
переживаешь из-за прошлых обид. Не тот это мир, где стоит плакаться
и обижаться по пустякам. Ничем помочь я тебе тогда не могла.
Эффекты зелья ослабления снимает лишь время. Единственное, на мой
взгляд, верное решение в той ситуации — спасти других людей.
Кстати, все трое спасенных тобой от пожара в нашей деревне
благополучно добрались до Экхайма. Я их проводила. А ты дал нам
этот шанс. И ты, к счастью, тоже смог пережить схватку с волком.
Так смысл обижаться?
Я сдержанно
кивнул, принимая слова девушки. Меня они полностью устраивали.
Мотивы понятны, отчасти благородны и весьма рациональны. Рад был
услышать. Однако ничего не изменилось. Детских обидок я и раньше не
испытывал, а вот опасений у меня хоть отбавляй. Сказать-то можно
все, что угодно — это раз. Два — в случае, если она сейчас
искренна, ничего не меняется. Ведь тогда Уна и в следующий раз
может спокойно пожертвовать мной или, например, Бергом, ради
благополучия себя и других членов отряда. Не хотелось бы, чтобы
меня разменивали, как пешку.