Ворота, наконец-то, открылись, и Петухов въехал на территорию
под пристальным взглядом ПроРысева.
Возле крыльца он спешился и бросил поводья подбежавшему
мальчишке-конюху. Дверь открылась сразу же. Её открыл Глеб,
которого Рысев назначил дворецким, пока что временно, чтобы
посмотреть, как тот будет справляться.
В холле Петухова встречал молодой человек, одетый в элегантный
костюм. Как только Старостин принял у Петухова верхнюю одежду, этот
молодой человек шагнул к нему навстречу и протянул руку.
— Граф Рысев, Евгений Фёдорович, — представился он. — Вы знаете,
я так рад, что вы нанесли нам визит. Сейчас как раз обед, составьте
нам компанию, сделайте одолжение. Я просто жажду услышать про
дворянское собрание. У нас в Сибири такого нет. Если, конечно,
князя Тигрова не считать предводителем нашего дворянства.
— У вас условия другие, более суровые, — Петухов никак не мог
поверить, что этот молодой человек — Сибирский граф. Почему-то он
представлял их совсем по-другому.
— Это верно: иной раз даже на вечер к соседу невозможно
проехать, чтобы в прорыв не угодить. Вот поэтому я всегда выезжаю
только с отрядом егерей. Правда, сейчас не получилось взять отряд.
В столице у меня только одна машина. Но двоих моих парней
согласился подвезти граф Мамбов, который решил отдохнуть от
городской суеты здесь вместе со мной. — Рысев указал на распахнутую
дверь столовой. — Прошу, все ждут только нас.
***
Поместье было большое, ухоженное и при не слишком больших
затратах могло приносить приличную прибыль. То есть самоокупаемость
у него была стопроцентной. К самому поместью прилагался довольно
обширный земельный надел. Поля были засеяны цветочными культурами,
и уставлены ульями. Был даже небольшой заводик по производству
различных сладостей из мёда, да и простая их фасовка по банкам.
Отсюда и название поместья.
Я даже связался с Михалычем, и он уверил меня, что свой мёд —
это очень хорошо и можно сильно разнообразить меню доставки. Это,
кроме того, что продукция заводика приносила приличный доход.
Работники пасек в это время года жили в поместье, где для слуг был
выстроен отдельный, весьма просторный дом с множеством комнат. Как
ёмко назвала одна из моих муз этот дом — «общага». Так что они тоже
принесли клятвы и пошли дальше отдыхать. Зимой ульи убирали в
специальное помещение на заводе, и они по очереди ходили туда,
покармливать пчёл. На этом их работа пока заканчивалась.