Так я и проработал в охране целый год, после которого понял, что
так дальше жить нельзя, и взор мой упал туда, к чему меня с детства
готовил отец - армия.
Я не питал, и не буду питать к службе ничего хорошего. Как я
могу, если оттуда вышел мой отец: отбитый на голову солдафон. Как
рассказывали сослуживцы из числа тех, кто также рос в военных
семьях - мне ещё повезло, у кого-то и похуже было.
Не то чтобы меня это прямо успокаивало, но мысль что я не один
такой помогала мне успокоиться и чуть больше обычного смириться со
своей жизнью.
За время службы мнение моё не поменялось, лишь дополнилось одним
фактом: есть в армии и нормальные люди, а мой отец просто
изначально был гандоном, которому только руку протяни - начнет
орать на всех, по поводу и без.
Где я служил? Тут целая история, которая записала меня в
своеобразных американских ниндзя. Место моей службы - Анкоридж.
Да-да, я почувствовал в войне за ресурсы. И чёрт, какое же это
страшное дело - война. Только познакомился с кем-то, и оп - на
следующий день он мёртв.
Командиром роты у нас был мужик крепкий, строгий, но
справедливый - Джеймс Ганн. Гонял он нас нещадно, заставляя многих
проклинать себя. Многих, но не меня. Единственный раз, когда отцу
можно мысленно, но сказать спасибо - если бы не он, не быть мне
знакомым с таким замечательным человеком. За счёт моей общей
подготовки, я запомнился ему и через пару недель службы - я встал у
него на хорошем счёту. Настолько хорошем, что он помогал мне
продвигаться вверх по карьерной лестнице, за два года помогая мне
достичь звания старшего сержанта. Хотелось бы повыше, но он меня
предостерегал, что, мол, и без того слишком быстро поднялся.
Успокоиться бы тебе, а то люди начнут вопросы задавать.
Со званием на равне с отцовским, он был по настоящему
человечным, от чего вопросы к родителю лишь росли.
Гоняли нас по стандартному плану. То, что план - стандартный, я
узнал лишь от тех, кто служит на постоянной основе, а не как мы -
призывники. Ещё полгода мы были на подхвате: иди туда, иди сюда,
сделай то, сделай это, поддержите вот здесь и помогите тут. Лишь
под конец первого года нам позволили выходить на поле боя по
настоящему, всей нашей ротой.
И в один из дней службы я встретил отца, которого также занесло
на Анкоридж. И представьте моё удивление, когда я увидел, что он
может говорить НОРМАЛЬНО с другими людьми? Да я чуть на месте не
заорал, хорошо хоть что дисциплина взяла свое, и я сдержался.