Называй, как хочешь. В обычных играх бары, таверны и
трактиры были заведениями, где выдавали квесты. Я уже не помню, с
каких пор так завелось. Мне нужен был квест и я находился перед тем
местом, где с вероятностью девяносто процентов мог его
получить.
Оглядываюсь назад, проверяя нет ли преследователей, поняв,
что за мной никто не бежит, захожу внутрь бара. Звякнул
колокольчик. Простые деревянные столы, два из них по центру,
остальные – на возвышениях вдоль стен. Под потолком – сонное
вращение двух допотопных медных вентиляторов. Стены увешаны
американскими рекламными плакатами, номерами машин из разных
штатов, старыми флагами конфедерации. Из старинного игрового
автомата доносился джаз.
За барной стойкой меня приветствовал Боб Марли. Это не
шутка. Единственным работником и живым человеком в баре был
худощавый негр с растаманскими дредами и обкуренным лицом. Сколько
ему лет – сразу и не скажешь. Чернокожий неопределенного возраста.
Можно ему и дать двадцать лет, а можно и все сорок. Длинные дреды,
заплетенные в толстые косы и украшенные разноцветными лентами.
Яркая гавайская рубашка и дымящаяся сигарета во рту. Бармен
приветственно подымил, увидев меня в дверях.
— Эй, крошка! Откуда и какими судьбами? — Боб помахал
рукой, отгоняя сигаретный дым. Я не врал, когда говорил, что он был
единственным живым лицом в баре. Второе лицо находилось в отключке,
спало за столом, вытянув руки вперед. Лица не было видно, только
седая макушка.
— Здрасте, — говорю в ответ, перебирая пальцами лямку
рюкзака за плечом, — А почему никого нет?
— Так все на боях! — ответил бармен и принялся протирать
барную стойку. Слежу за его руками и усмехаюсь. Почему в фильмах, в
играх, бармены всегда что-то протирают, то бокалы, то стойку? Я
часто бывал в барах и никогда не замечал в реале за ними подобного
поведения. Прям какое-то сюжетное клеще. Подхожу к барной
стойке.
— Ты так и не ответила на мой вопрос! — подмигивает мне Боб.
— Я Алекс, Алекса! — поняв оплошность, быстро поправляюсь,
— Из нового Вавилона, хотела посетить фестиваль волков…
Бармен, облокотившись животом о стойку, наклоняется ко мне
и громко шмыгает носом, как пес, учуявший запах. От возмущения даже
не успеваю отреагировать.
— Да… ты можешь быть из Вавилона, от тебя пахнет по-другому, без
запаха пустоши, — удовлетворенный токсикоман, возвращается к своей
тряпке.— Допустим, это правда, но должен заметить, ты далеко
забралась. И почему не на боях?