— Детка, у тебя, что лишние патроны? Он уже проиграл два боя и
вряд ли выстоит против Фрэнка. Но дело твое, минимальная ставка –
десять патронов, принимаем любой калибр.
Со вздохом, расстегиваю рюкзак, достаю коробку с боеприпасами и
отсчитываю десять девятимиллиметровых патронов. Букмекер взамен
дает мне клочок бумажки, где было написано имя бойца и указана
ставка, один к десяти. Мысленно присвистываю. Собравшийся народ, по
всей вероятности, уже выбрал победителя в последнем бою.
Букмекер подзывает охранника и велит ему проводить меня в
подвал.
Бой между Франкенштейном и Железным Кулаком продолжался, когда я
спускался по скрипучим ступенькам вниз. Подвал, переоборудованный в
тюрьму, находился в соседнем доме. В нос сразу же ударил запах
сырости и гнили. Довольно просторное помещение с низким потолком и
неровным полом. Решётки из толстых металлических прутьев, сваренных
между собой. Прохладно и темно. Слышу чей-то плач, не детский и не
женский, а мужской.
Всхлипывания были тихими и прерывистыми, словно кто-то пытался
сдержать свои эмоции. Мне стало не по себе. Мужской плач — это
нечто необычное и непривычное. Мужик не должен реветь, он должен
быть сильным и уверенным в себе. Понимаю, что каждый человек имеет
право на свои эмоции и чувства, независимо от пола и возраста, но
когда я увидел ревуна, невольно остановился. Ревел здоровый и
накаченный мужик.
Даже не знаю, как его описать. Смесь бульдога с носорогом.
Мордой выглядел как Дуэйн Джонсон. Его рост превышал два метра,
выше меня на две головы. Лысая голова блестела в полутьме, а лицо
выражало глубокую печаль. Огромные бицепсы. Красные от слез глаза.
Он выглядел как настоящий громила, способный справиться с любыми
трудностями. И он ревел. Стоял в углу, обхватив голову руками, и
тихо всхлипывал. Казалось, что он пытается сдержать свои чувства,
но они всё равно прорывались наружу. Это было необычное зрелище —
видеть такого накаченного мужика в таком состоянии.
Я не знал, что сказать или сделать. Осторожно подхожу к решетке
и окрикиваю незнакомца.
— Эй, что случилось? Могу ли я чем-то помочь?
Громила поднимает голову и смотрит на меня красными от слёз
глазами. Он пытается что-то сказать, но слова застревают в горле. Я
вижу, как он борется с собой, пытаясь взять себя в руки. Наконец,
он произносит, шмыгая носом: