— Не хватало еще автобус пропустить! А если мест не
окажется?
Папаня не возражал, как и Лева, молча слушал, втягивая голову в
плечи. Для боксера, кстати, хороший навык, вот так перекрываться,
однозначно пригодится. Ну а совершенно разбитый Лева остался стоять
у ворот, стискивая кулаки и зубы. От обиды и несправедливости у
пацана на глазах выступили слезы. Губы дрожали.
— Ненавижу вас… лучше бы меня в детский дом отдали! – услышал
я.
В отличие от меня, мать и отец Левы даже не повернулись помахать
сыну на прощание.
Зато теперь понятно, почему пацан растет такой злой. С такой-то
мамашей-тираном и папой-валенком.
Мне вдруг захотелось выйти из своего укрытия, где я явно
засиделся. И поддержать пацана, это ему явно требовалось.
Представляю, каково ему теперь в одиночку такую психологическую
травму переживать. В будущем молодежь и куда из-за меньших причин с
ума сходит, родители к психологу тащат… в общем, я выпрямился, как
можно незаметнее подкрался ко Льву и положил руку ему на плечо.
— Зря ты стесняешься родителей. Они тебя любят, по-своему, но
любят, - тихо проговорил я, не заботясь о том, что слова прозвучат
слишком взросло.
Лева вздрогнул, медленно обернулся.
— Пошел ты, Миша! Это все из-за тебя! А если скажешь кому…
Он не договорил, к горлу у него подкатил ком. И, чтобы не
расплакаться, Лева резко развернулся и зашагал прочь. Я не стал его
останавливать. Пусть дуется лучше на меня, хоть переключится.
Подождав, пока он уйдет, я пошел в зал.
В зал я вернулся в тот момент, когда все ребята давно разошлись.
Да и то воспользовался тем, что Томе после встречи с родителями
Льва явно потребовалась небольшая пауза. К тренеру у меня был
серьезный разговор. Формально я был приписан к ребятам
легкоатлетам, поэтому появляться на тренировке боксеров, особого
права не имел. Но хотел им обзавестись.
Тренер был занят тем, что подметал зал от налетевшего из
открытого окна тополиного пуха. Как и в первый раз, когда мы
встретились у палисадника, он слушал радио. Приемник, подключенный
удлинителем, транслировал дневной выпуск новостей. Но даже несмотря
на довольно громкий звук, он обернулся, стоило только мне
переступить порог зала.
— Ты, Мишка? — улыбнулся он, убавляя громкость. — Наш пострел
везде поспел! С родителями повидался?
— Да. И повидался, и попрощался, — кивнул я.