– Стой! Эй, подожди меня!
Звонкий голос настиг его практически в дверях. Герман остановился, живо возрождая в мыслях навеянный им образ. Высокий и худощавый, с непослушными завитками золотистых волос. У него наивные глаза необыкновенного лилового цвета, как фиалки, которые так любит выращивать мать Германа. И широкая улыбка. Нет, тряхнул головой Герман, конечно, Альберт совсем не такой. Нескладный, взъерошенный, навязчивый, капризный, шумный. И вообще, откуда…
– Догнал! – Белокурый юноша с разбегу врезался в Германа, обхватывая за плечи руками как старого знакомого. – Ты так быстро ходишь! А я Берт, твой новый сосед!
Каждое слово – восклицание. Герман сбросил с себя чужие руки, разворачиваясь:
– Альберт?
Это и правда был он, собственной персоной. Стоял, запустив пятерню в золотистые волны, путая и без того растрепанные волосы, и улыбался:
– Ага, только лучше называй меня Берт, ладно? Вот, меня к тебе поселили, я пошел тебя искать. Встретил ребят, они сказали, что это ты Герман, который мне нужен. Ну я и побежал знакомиться. Ведь мы же будем друзьями?
И смотрел так, как будто видел впервые. Герман привычным жестом притронулся к виску, но ясности это, конечно, не внесло.
– Что ты несешь? – устало спросил он своего друга детства. – Мы и так друзья, какая муха тебя укусила? Что ты вообще делаешь в Визании? И что на тебе надето?
Герман растерянно оглядел непривычный наряд Берта – растянутую полосатую кофту и куртку с куцей опушкой. Определенно что-то было не так.
Альберт продолжал широко улыбаться, и что-то в его фиалковых глазах подсказывало, это не розыгрыш и не злая шутка.
– Друзья? – захлопал он длинными светлыми ресницами. – Но я не понимаю. Ты странный какой-то.
Герман на пару секунд закрыл глаза, потом снова посмотрел на друга детства, кроме радостного лица, замечая темные пятна в глубине его мыслей. Как будто из его головы исчезло что-то очень важное.
– Хочешь сказать, ты меня не помнишь?
Вопрос был задан наугад, и Альберт озадаченно захлопал глазами:
– В каком смысле? Откуда? Мы же только что познакомились.
– Альберт Теодор Люциус-младший, – закинул Герман удочку, внимательно наблюдая за юношей. – Его помнишь?
– Ммм… – Тот честно попытался напрячь память. Видимо, не удалось. – Нет.
Герман вздохнул, сделав для себя прискорбный вывод: