– Не слишком ли ты торопишься?
Казалось, с ним она могла быть самой собой.
Какое-то время Джордан молчал. Мила встревожилась: не взболтнула ли она лишнего? И внезапно почувствовала его руки на своем теле.
– Пусть. Вероятно, безумно чувствовать нечто подобное по отношению к малознакомому человеку, но я ничего не могу с собой поделать.
Он взял ее лицо в свои руки. Она не смогла заставить себя отстраниться.
– Может быть, я тороплюсь, но точно знаю, что ты чувствуешь то же самое.
Она не могла говорить. Мысли утратили ясность с той минуты, как они встретились. Да, в его словах есть доля истины.
– Ты проделал все это, желая убедиться в том, что я чувствую то же, что и ты?
– Нет. Все это для того, чтобы убедилась ты.
– Джордан, я…
Внезапно их губы нашли друг друга, и она почувствовала, как тает, и не пыталась сопротивляться, она хотела быть с ним. Ее руки сами собой ласкали его широкую мужественную спину.
Джордан сдвинул все, что было на пледе, в сторону и осторожно уложил на него Милу.
– Это какое-то безумие, – вздохнула она, но не отстранилась.
– Пусть. – Джордан смотрел на нее нежным и страстным взглядом.
Она откинула ему волосы со лба и погладила по щеке. Он поцеловал ей руку. В это мгновение Мила поняла, что влюбилась в мужчину, которого знает всего несколько часов.
В День святого Валентина.
Два года спустя
Джордан стоял возле дома, в котором вырос. На душе у него было смутно.
Дом был таким же, как и многие другие в округе, – белый, с темной крышей и ставнями. Когда-то он играл во дворе, устланном узорчатой плиткой, откуда открывался вид на виноградники. Часто по вечерам в воскресенье они с отцом любовались закатом, молча покачивались в креслах-качалках, стоявших рядом с широкой деревянной дверью.
Джордан встал спиной к дому и воспоминаниям и посмотрел на дорогу, ведущую к виноградникам. Листья на деревьях постепенно желтели. Ему открывался вид на часовню, где они обвенчались с Милой спустя три месяца после знакомства.
Он покачал головой. Нет, об этом думать не стоит.
Он поискал запасной ключ от дома под цветочными горшками. Отец хранил его там, и Джордан двинулся к дому отца, который теперь уже не принадлежал ему. Вспомнив об этом неприятном факте и о том, для чего, собственно, приехал, он поджал губы.
Первое, что он услышал, открыв дверь, – треск поленьев в камине. Он ринулся в гостиную, уверенный, что огонь забыли погасить и скоро весь дом будет объят пламенем. Но камин горел ровно и спокойно, распространяя по комнате тепло.