Чудовище било крыльями и рвалось на волю. Снежная пыль от мощных махов вздымалась вихрями по сторонам. Глаза закололо от мелкого ледяного крошева, я зажмурилась, и сквозь слёзы увидела, как из ноздрей дракона вырывался пар.
— Иди же сюда! — рявкнул Генри.
Дракон раскрыл пасть.
Сейчас полыхнёт огнём! Генри, нет!
От страха за паладина мои ладони налились жаром и воспламенились. Испугавшись, я подняла их вверх. Пламя без моей воли вырвалось из пальцев, и я направила его в дракона.
Мощная струя огня облила чудовище. Дракон заполыхал, заверещал как-то жалобно, забился ещё сильнее, едва удерживаемый Генрихом, и ударился о балкон.
Вниз осыпался большой кусок перил и пола. Генри отлетел, сильно ударился и ослабил магический узел на драконе.
Чудовище вырвался из оков и, объятое пламенем, взмыло в небо.
Вокруг горели шторы и утварь. Дом объяли языки пламени.
— Генри, как ты?! — воскликнула я, подбегая.
— Стой, Трис! Не подходи! — крикнул он, поднявшись на четвереньки и предупредительно вытянул вперёд руку.
Раздались треск, хруст, и в одно мгновение Генри рухнул вниз с остатками балкона, скрывшись в клубах пыли.
Сердце остановилось.
Нет! Нет! Нет!
Я рванула по лестнице вниз, перепрыгивая куски штукатурки и каменной кладки, вывалившейся из стен. Входная дверь оказалась завалена обломками балкона, и я бросилась к окну. Стёкла уже были разбиты, но острые края торчали в рамах. Я схватила валявшийся под ногами подсвечник и расчистила себе путь, докрошив стекло.
Задыхаясь от дыма, я выбралась на улицу, объятую пламенем и криками горожан. Отовсюду валили чёрные клубы пожара и бежали люди.
— Генри?! Где ты?!
Я принялась откидывать обломки камней и досок, пытаясь добраться до паладина. Даже думать не хотела, что он мог погибнуть. Без него мой мир сузится до предела. Я попросту не смогу жить! Всего одна ночь, но я полюбила Генри всем сердцем.
— Генри, милый, ты слышишь? Где ты?!
В расщелине между каменной плитой и, кажется, бывшей столешницей я увидела окровавленную руку паладина.
Он не двигался.
Дух во мне встрепенулся с новой силой. Я как-то смогла откатить большой камень и увидела лицо Генри. Застывшее, испачканное сажей и бесчувственное.
— Милый, только не умирай! — взмолилась я, положив руки ему на грудь. — Пресветлая, прошу помоги!