покачивалась в стороны на
широко расставленных ногах и дразнила, высовывая язык. Она скакала
вокруг, ныряя в сугробы и щедро демонстрируя торчащую сверху
аппетитную сочную попку. Так и хотелось ухватиться за её
выразительно выступающие на снегу пышные горячие булочки,
увенчанные хвостиком. Чи явно просила Степана возобновить
игру, но её радости остались не разделёнными. Степан понял, что в
снежных дуэлях с попутчицей не имеет ни единого шанса и в
дальнейшем противостоянии рискует полностью зарыться в сугроб.
Конечно, Чи выиграла бы сейчас у него в любой подвижной игре. Он с
трудом мог шевелить левой рукой через остаточную боль. Степан решил
не рисковать и не хотел лишний раз чувствовать себя уязвлённым.
– Ой, да ну тебя, зверёныш! Хватит, а
то так умою, что весь день будешь
очищаться!
Степан отошёл и, сделав вид, что ему
не интересно, принялся отряхиваться.
– Эцла![4]
– воскликнула Чи вызывающе.
Она развела в стороны ушки, поставила
руки на пояс, широко развила ноги, словно звезда и, переведя вес на
правую сторону, вильнула бедром. Степан воспринял эту показушность
чересчур надменной, но не выразил недовольства. Даже обрадовался,
что спутницу повеселил. Чи смотрела, как и прежде, с озорным
задором, но в глазах замечалась всё та же щепотка ненависти. Хорошо
скрытая, незаметная, эта злость надёжно замаскировывалась. Степану
удалось её разглядеть, только вот была ли она вся или являлась лишь
вершиной айсберга гнева, намеренно ли скрывалась или появилась
невзначай, оставалось только гадать. Чи вновь собрала с ветвей
снег, принялась греть его дыханием и лепить в руках.
– Даже не думай! – вытянув руку,
предупредил Степан. – Не время и не место сейчас играть! Нужно
беречь силы! – серьёзно договорил он.
От соприкосновений с
девушкой-важенкой на одежде остались волоски её шерсти вместе с
налипшим снегом и сладким мускусным запахом. Теперь он следовал
вместе со Степаном, насквозь пропитав ткань. Меховая шубка Чи
являлась надёжной природной защитой и отменно сдерживала в себе
тепло. Шерсть выглядела короткой, густой и слоистой, но летом в ней
приходилось жарко. Наверняка девушка-важенка линяла к весне и
сменяла плотный мех на более тонкий. Степан взял эту её особенность
на заметку и занёс в блокнот.
– Цильентье, эцелерье, – проблеяла Чи
с иронией.