Подумала о том, что та самая коса до пояса смотрелась бы вместе
с этимплатьем как родная. Краснея и смущаясь, вышла на небольшой
подиум. Консультантвсе крутилась возле Яра, но он смотрел только на
меня.
Его взгляд прошибал до мурашек, он смотрел так… Даже нет, ТАК! У
меняколенки подгибались, а сердце стучало быстро-быстро. На своих
просто помощництак не смотрят.
— И вот эту пару обуви, пожалуйста, — кивнул он в сторону
дорогущихботинок на низенькой подошве.
Ярослав из прошлой жизни прекрасно знал, что у меня очень
чувствительныеноги, и чаще всего обувь мне сильно натирает. Я если
находила свою пару, тоснашивала ее до дырок. Новые лодочки явно не
войдут в число, что мне подошли.
— Ярослав Васильевич, не стоит! — было попыталась протестовать
я, но онтем самым взглядом велел мне замолчать.
Зато консультантша быстренько сориентировалась. Услышав, что я
обращаюськ нему по имени-отчеству сразу воспряла, грудь выпятила.
Мне стало обидно даже.Мой уверенный четвертый после родов и
похудения сдулся до двоечки с плюсом. Ихоть грудь не отвисла, но от
ее полноты не осталось и следа.
— Ален, хватит уже спорить со мной, мы опаздываем. Последними
приедем, ая не люблю так, мне документы надо человеку важные
передать.
Я помню, что вчера он в ночи ездил лично из аэропорта какую-то
посылкузабирать. Срочный заказ, который я пробивала через базу.
Рейс из Лондона дляего друга. Того самого, кому я квартиру
подбирала.
В общем, через десять минут я сидела в машине и под строгим
взглядомобклеивала ноги очень дорогими пластырями. Они были
телесного оттенка, санастетиком. Я их только в крайних случаях
покупала, потому что они отличноснимали боль, но стоили в три раза
дороже обычных.
Ярослав шумно выдохнул, когда я подтянула ногу к себе, а платье
открылособлазнительный вырез. Оно было на запахе, поэтому
неожиданно разошлось.Отчаянно краснея, я попыталась сделать его
приличнее, но в итоге чуть неизмазалась в крови от мозоли.
— Я помогу, — хрипло произнес он, протягивая руки и сгребая
нежную тканьплатья.
Я застыла. Уже который раз интимность момента сбивала меня с
толку.Может, я все придумала просто? Его взгляды, это тяжелое
дыхание, незримыйогонь? Выдала желаемое за действительное?
А на самом деле он просто проявляет сочувствие и человечность.
Ведь емусовсем не обязательно быть таким, каким я хотела бы его
видеть. На которогобыло проще обижаться и лелеять внутри зачатки
ненависти.