Влад долго слушал, прислонив ухо к
двери, но подозрительных звуков в квартире не различил. Как и не
уловил ставшую привычной вонь, какая исходила от зараженных.
Однако, нажав на кнопку дверного звонка, тут же пожалел об этом,
потому что раздался выстрел, и в десяти сантиметрах от его уха
пролетела пуля, с легкостью продырявившая входную дверь,
оказавшуюся не слишком прочной преградой.
– И это я не промахнулся! – раздался
скрипучий голос из квартиры. – В следующий раз выбью тебе глаз,
мародер. Сталина на вас нет! Развели бардак по всей стране!
– Дедушка, это не мародер! – вмешался
перепуганный Леонид. – Это… мой приятель, мы вместе, открывай.
– Что ж ты молчал, внучок, какой же
ты непутевый. А если бы я и тебе голову ненароком снес? Его-то не
жалко, а ты ж родная кровинушка.
Послышался звук отодвигаемого засова,
дверь приоткрылась на длину цепочки – дед собирался убедиться, что
на площадке, действительно, его внук. Однако Вангерман не дал ему
такого шанса и надавил плечом, оторвав тонкую цепочку от крепления.
Старик еще пытался сопротивляться, но Влад, вломившись внутрь,
бесцеремонно отобрал у него карабин. Кольнуло грустью – у его отца
тоже была «Сайга». Впрочем, он заставил себя приободриться. В
смутные времена с хорошим ружьем в руках любой почувствует себя
лучше, и Вангерман исключением не был.
– Все в порядке, я из полиции, –
почти не соврал он. – Откуда карабин, дед? Охотничий билет
есть?
В принципе, вся эта информация сейчас
была не важна, но Влад уже решил, что заберет старика с парнем с
собой, и хотел проверить, кому он собрался подставить спину.
– Я честный советский человек, –
выпятил челюсть старик. – У меня все по закону.
Может, из деда песок и сыпался, но
зараженным он точно не являлся. На вид ему можно было дать как
семьдесят, так и восемьдесят – вроде крепкий, но руки тряслись.
Впрочем, они и у Влада сейчас периодически тряслись, так что без
претензий. Не в домашних рейтузах или в халате – дед встречал их в
охотничьем комбинезоне защитного цвета и сапогах. В другой ситуации
Влад задумался бы о трезвости его ума – все-таки день, август,
жара, но понять старика было можно. В окошко-то он поглядывал и,
возможно, даже видел смерти тех несчастных у подъезда. Приготовился
заранее.
– Никодим Борисович Наботов, –
представился дед. – Ружье отдай.