Позже много что выяснилось насчет
Егора, но Влад не жалел – с собственным жильем он не торопился, а
Егор, как и прежде, умел вытеснять из головы собеседника все мысли,
наполняя ее своей болтовней. Оба выспались в самолете (старая
армейская привычка вырубаться мгновенно, когда позволяют
обстоятельства, до сих пор не подводила) и были готовы к новому
дню. Настрой у Влада появился оптимистичный. Август, море, пляж –
все располагало к отдыху перед новым витком судьбы.
Машина Егора марки Митсубиси Делика
довольного древнего года тоже оказалась не его – «знакомый дал
покататься». Влад решил вопросы не задавать, но, когда Горбачев
вытащил из гардероба рубашку со страшными пестрыми попугаями,
жующими ананас, невольно воспротивился.
– Держи! – возмутился Егор. – Ты в
своем джемпере сам, как попугай. У нас август, если не заметил.
Потом отдашь, когда себе новые шмотки прикупишь. На море надо –
только так. Сам же сказал: новая жизнь, новая любовь…
Про любовь Влад ничего не говорил, но
подумал, что Егор в чем-то прав. Такой веселой рубашки в его жизни
еще не было, а раз решил начинать все сначала, то надо
пробовать.
Уже по дороге на море Вангерман
проклял и эту рубашку, которая оказалась синтетической, и в которой
он весь взмок, и приморскую дорогу, покрытую ямами и трещинами,
вздымающуюся то круто вверх, то обрывисто вниз, и отдыхающих,
устроивших даже в будний день утром пробку.
– Ты еще пробок не видел, –
присвистнул Егор. – Вечером здесь вообще кошмар, по головам едем,
кайф.
Впрочем, море сгладило все
шероховатости поездки, и Влад подумал, что и его оно способно
омыть, словно стеклышко разбитой бутылки. Сгладит неровности,
отполирует до блеска и выбросит волнами обратно на берег.
Захотелось немедленно окунуться, но Егор потащил его в кафе.
– Я уже месяц не пью и не курю,
представляешь, – заявил он ему, – зато на кофе подсел, хлебаю его,
как бык, ведрами. Сегодня еще не заправлялся. Поэтому сначала по
чашечке, потом в воду. Вон, «Орхидея»», моя любимая. А девки там,
знаешь, какие красивые? Ты про наших девок-то слышал? В Приморье
они ого-го.
Влад уже успел насобирать местных
баек о том, что женщины в Приморском крае самые лучшие в стране, и
что машину после года проката надо продавать и обязательно покупать
новую, иначе «че ты, как лох», и что лучший пирожок на свете – это
пян-се, корейская парная булочка с мясом и капустой, которую во
Владивостоке продавали на каждом углу, как у него дома – блины и
пироги. Впрочем, от слова «дом» по отношению к Москве Влад себя
постепенно отучал. Со столицей его связывали воспоминания не только
о душевной боли, но и многие теплые моменты, однако сейчас
Вангерман тщательно лелеял свой временный статус «бомжа», не спеша
привязываться к новому месту. В Приморье он прилетел спонтанно, по
сиюминутной прихоти, но звание «его дома» край еще должен был
заслужить. Себе и этой земле Влад дал на привыкание три месяца. Не
слюбится – распрощается. Россия большая.