— Пришел взять свое по праву, — рыкнул мне в ухо.
И пока я пыталась собрать мысли, понять: реальность ли это, он притянул меня к себе еще ближе, вжал в свое тело, руками бесцеремонно провел по моему телу, оглаживая бедра. Мой крик застыл в горле, и голова начала кружиться. Я не понимала: это сон или реальность? Кто я? Кто он? Что происходит?
Его взгляд — такой порочный, такой страшный, горящий обещанием. Я не могла сопротивляться. Я – безвольная кукла, тряпичная игрушка в его руках.
— Ну, здравствуй, жена, — выдохнул шепотом и стянул волосы на затылке. Так сильно, что резкая боль ненадолго оглушила. Оглушила и дезориентировала, потому что он тут же прижался губами к бьющейся ниточке пульса на шее. Влажный, вкусный поцелуй уверенных губ будто ставил клеймо, имея право на большее, и я буквально задохнулась от накативших эмоций.
Быстрыми поцелуями он прошел выше, и, окунув меня в мой личный странный ад замешательства и расслабления, прижался своими губами к моим.
Он не просто целовал. Он подчинял и властвовал. Как варвар. Как враг. Как тот, кто имеет на это полное право, будто зная, что мне нужно.
— Аа— ах, — воздуха не хватало, он целовал так, будто бы вымещая злость, но мое тело будто было готово к подобному. Вместо того, чтобы сопротивляться, бороться, я лишь сильнее выгибалась так, чтобы ощутить его руки еще больше, лучше, ярче.
Резковатый аромат сандала и дуба, принадлежащий ему, наполнил пространство вокруг, пробуждая внутри души что- то невероятное.
Я чувствовала настолько сильное возбуждение, которого никогда не ощущала в своей недолгой жизни. А в голове билась мысль, что все было настолько реально… и… нереально…
— Ты кто… ты что… — повернулась, пытаясь отдышаться.
Он отстранился, и мне показалось, что сделал это с трудом — в глазах полыхал огонь, хватка рук на моих плечах стала сильнее. По припухшим от поцелуев губам скользнула нагловатая ухмылка, от которой пробежал мороз по коже.
Мужчина убрал за ухо выбившуюся белокурую прядь из моей прически. Сердце забилось часто- часто, хотя после того страстного поцелуя, который я только что пережила, казалось, что сильнее оно биться не могло.
Прямо перед моими глазами красовались, нервно смеясь рваными краями, три снежинки. Их размер, их цвет, был мне очень знаком — ведь еще несколько мгновений (или веков?) назад я рисовала их на зеркале своим пальцем.