–Впервые вижу какое-то оборудование.
–Сказал Алексей, поводя лучом фонарика.
Оборудование скрывалось под
толстенным слоем пыли, разглядеть удалось немного. Трубы, какие-то
параллелепипеды и шары, плоские поверхности, что-то, похожее на
манипуляторы и колеса, состоявшие из узких цилиндров-секторов.
Наружу удалось выбраться через
широкий пролом в стене, который раньше был то ли окном, то ли
люком. И вот там их ждал…
Самолет? Катер? Больше всего машина,
сиротливо замершая на выглаженной ветрами посадочной площадке,
походила на спортивный автомобиль с коротким капотом и широким
прозрачным колпаком кабины. Корпус её частично осыпался, обнажив
раму, собранную из переплетения решетчатых труб, в которой понизу
крепились три продолговатых металлических блина из мелкоячеистой
сетки.
Прозрачное стекло колпака был все в
мелких капельках быстро испаряющейся росы, и сверкало на солнце
так, что на него было больно глядеть.
Виктор подошел поближе, щурясь,
приложил ладони к теплому стеклу, заглянул внутрь, в салон.
Обшивка внутри давно стала прахом и
унеслась ветрами через прорехи в корпусе. Внутри пять кресел, два
впереди и три сзади, от них остались только решетчатые остовы.
Позади багажное отделение, где на полу лежали горки праха.
Поодаль расположился похожий
транспорт, в таком же состоянии. Машина побольше, но тоже на трех
блинах, с угловатым кузовом и большим багажным отсеком, и громадный
то ли грузовик, то ли автобус, с открытой кабиной на одного
человека впереди, и широким кузовом с обрешеткой. Под днищем
грузовика прятались сразу семь блинов, а позади кабины выпирал
огромный горб с парой суставчатых манипуляторов, сейчас замерших
вдоль корпуса.
Все машины были закреплены на толстых
крюках, которые, в свою очередь, были вмурованы глубоко в бетон, и
потому ветра не сбросили технику вниз.
–Парни, скоро темнеть будет, а у нас
батареек не вагон. –Предупредил Алексей.
–Я темноты боюсь. –Поддержала его
Ксения.
Заночевали в башне, в большой нише на
техническом этаже. Костер не разводили, подогрели на таблетках
сухого горючего немного чая и тушенки, поели.
–Я вот думаю, странно это. –Сказал
Дмитрий. –Видно, что город покинут, но ведь вещи-то должны
оставаться! В эвакуацию столько вещей не тащат, берут то, что
захватить можно, остальное бросают.