Ничего, кроме восхищения, история матери Александра у меня не вызывает. Недосягаемая богиня с колоссальными амбициями. Жаль, что мое уважение не распространяется на ее сына, рожденного с платиновой ложкой во рту. Он работает на Эвджению и готовится в будущем занять ее пост.
Я зеваю в ладонь, закрываю вкладки в браузере и откладываю телефон. Перекладываюсь на бок, снова берусь за мобильник, чтобы проверить, не забыла ли поставить будильник, взбиваю подушку и настраиваюсь на сон. Не идет. В голову лезет назойливое чувство, что я полная неудачница и за свои двадцать семь ни черта не добилась. Ни квартиры, ни машины, ни стабильной работы. Я плыву по течению и изо всех сил пытаюсь не утонуть.
Я хочу, чтобы дочка мною гордилась.
И хочу гордиться собой.
Может, еще не поздно твердо встать на ноги?
Я жалею о времени, потраченном на веру в другого человека, а не в собственные силы. Когда Сережка забрал меня в Москву, он обещал нам с Манькой весь мир. О пустозвонстве я прочуяла не сразу, и это стало моей роковой ошибкой. Я его не виню. Нет, виню, но по большей части себя за отказ вовремя вытащить вату из ушей и снять с глаз розовые очки.
― Да что б тебя, Вера, ― со вздохом я переворачиваюсь на спину и раздраженно смотрю в белый потолок.
Сбрасываю с ног одеяло и поверх растянутой футболки для сна надеваю старую рубашку. Прогуляюсь немного. Заглядываю в комнату к Машке, затем выхожу на крыльцо. В этом месте словно звезды светят ярче. Бриллиантовой крошкой усыпано бездонное небо.
― Ах! ― восклицаю я, заметив падающую.
Доля секунды ― и метеор растворяется в ночи.
Огорченно притоптываю ногой. Я не успела загадать желание.
А что бы загадала, если бы была уверена, что сгорание случайного космического тела поспособствовало бы этому?
Миллиард? Крепкое здоровье для себя и Машки? Машину времени, чтобы вернуться на пять лет назад и не дать младшей сестре трусливо сбежать? Я скучаю по этой дурынде. Где она? В порядке ли? Счастлива ли? Сожалеет ли о том, что бросила Машу?
Злата ― ее родная мать, но Манюня этого не знает. Зовет мамой меня.
Сестра забеременела в восемнадцать, родила и, испугавшись ответственности, дала деру. Бесследно пропала, оборвав все контакты. Вычеркнула нас из своей жизни. Ее друзья говорили, что вроде как уехала в Москву. Родной отец Машеньки ― человек без лица и имени, некто в сером. Злата о нем никогда не рассказывала. Мы вообще с ней отдалились после смерти родителей. С горем пополам я разрывалась между учебой и работой, заботясь о младшей сестре, но она этого не ценила, не помогала, все рвалась, наоборот, от меня.