Сильней обнимаю ее и целую в висок.
- Это уже третью ночь подряд, Мил, - напоминаю ей мягко.
- Знаю, - ощущаю ее дыхание на своей шее.
- Может сходить к терапевту?
- Думаешь?
- Почему нет? Если тебя что-то беспокоит, то лучше это решить сразу.
- Хорошо, я запишусь. Но знаешь, внутри такое чувство плохое. Не знаю, как описать. Подташнивает от волнения какого-то.
- Твое волнение проявляется каждый раз, когда у меня смена, родная, - улыбаюсь.
Жена поднимает голову и смотрит на меня долгим волнительным взглядом.
- Ты же не в банке работаешь.
- Да. Твой муж спасатель.
- Поэтому пообещай мне…
Я не даю ей договорить и прижимаюсь к ее притягательным губам своими.
- Обещаю, быть очень осторожным.
Целую неторопливо, растягивая момент, разделенный на двоих.
- Я сохраню твое обещание.
- Хорошо, - отвечаю и принимаюсь снова целовать, пока не замечаю часы на ее тумбочке у кровати:
- Через три минуты зазвонит будильник. Будем вставать?
- Не-а, мы поваляемся эти три минуты в обнимку, - отвечает она и накидывает на нас одеяло, накрывая им головы.
- Отличный план.
Смеюсь и притягиваю ее к себе плотнее, пока она забирается на мои бедра веселясь.
Я люблю ее долгие годы.
Она была студенткой факультета изобразительного искусства, когда я уже закончил свою службу и готовился работать в штате пожарных нашего города.
У нас были учения в институте, где училась Мила.
И когда на их паре случился «пожар» я спасал именно ее, влезая в окно на кране пожарной машины.
Эти секунды, пока нас спускали на землю, длились так долго, что их хватило влюбиться в эту прекрасную и очаровательную девушку раз и навсегда. О чем я не пожалел ни разу за прошедшие десять лет со дня свадьбы.
Когда будильник все же отвлекает нас от утренних объятий и ласк, мы с трудом и большой неохотой отрываемся друг от друга.
Вместе идем в ванную. Умываемся и приводим себя в порядок. И только потом выходим на кухню.
Мила ставит чайник. Я проверяю мультиварку, которая уже источает аромат аппетитной каши.
- Готово?
- Ага.
- Тогда я за дочерью.
- Удачи, - кидаю ей вдогонку и смеюсь.
Наша дочь — это единственный знакомый мне ребенок и человек, который просто ненавидит просыпаться по утрам. А ей на минутку восемь лет.
До меня доносится голос Милы, которая просит просыпаться Оксану, а та в ответ умоляет об одной минутке.