Передаю ей стаканчик. Мы скучно чокаемся картонными бочками и делаем по глоточку довольно мерзкой на вкус газировки.
Она ставит свой стаканчик на приборку и касается моей руки ─ точнее, пальца, который плотно обхватывает обручальное кольцо.
─ Почему ты все еще его носишь?
─ А почему я не должен? ─ Я старательно корчу удивление. ─ Официально я в браке. А когда мне в паспорт ляпнут штамп о разводе, то кольцо будет сигнализировать, что я все еще занят и интимных знакомств с посторонними женщинами не ищу.
─ Так уж и не ищешь? ─ провоцирует она меня. Хотя это очень мягкая провокация, в игровом режиме, так сказать.
─ Не ищу. Я все еще женат на самой красивой, доброй, умной и заботливой женщине в мире!
─ Яр, ты всегда был болтуном! ─ улыбается Аня.
Смотрит на меня в упор, а в глазах пляшут такие яркие огоньки, что хочется снять пиджак. А будет только горячее! Я это кожей чувствую. Я же Анечку знаю. Лучше, чем она сама себя, кстати.
─ Болтаю много, но сейчас было по делу. Но если тебе не нравится то, что льется из моего рта, ты знаешь, как остановить словесный понос.
Усмехается, а потом выдает:
─ Кеды у тебя дурацкие и шампанское - гадость.
─ Согласен! Исправлюсь! ─ рапортую я, как в армии, радуясь, что ее наконец-то прорвало. ─ А ты продолжай меня распекать, мне это нравится!
─ Ты невыносим! ─ сдается она и сексуальным движением убирает с раскрасневшегося от эмоций лица пряди волос. Знакомый жест ─ себя еще не предлагает, но уже загорается желанием отдаться. Воздух в салоне стал таким густым от напряжения, что хоть ножом режь. И напряжение это явно сексуального характера.
─ В следующий раз ботинки будут итальянские, а вино из Франции! ─ обещаю я и меняю тему так резко, что может укачать: ─ Я хочу завтра Сашку в парк сводить. Можем и вас с Петей с собой взять!
─ Мы раньше никогда так не гуляли, ─ бормочет удивленная Анечка.
─ Значит, надо начинать. Спасибо тебе, Аня!
─ За что? ─ спрашивает она, а взгляд любимых глаз снова такой ласковый, что можно ощутить, как он гладит тебя по голове.
─ За то, что родила мне детей. Я же помню, как они тяжело нам давались. Как ты выстрадала каждого. Я зря тебе раньше этого не сказал, но я ярко помню все твои мучения, каждый укол, сделанный в живот…Я все помню, любимая!
Моя Аня тихо плачет, а на губах счастливая улыбка. Такое сочетание я видел только, когда ей впервые выкладывали детей на грудь. Сладко-горькая нега, которая проливается на душу благодатью.