— Ничего страшного, — сказал он, улыбнулся.
У него глаза серые… темный ободок по краю радужки, черные длинные ресницы… и темные круги под глазами. Но он смотрит на нее и улыбается, словно все хорошо…
И вчерашний разговор встает в памяти так отчетливо.
— Знаешь что, — сказала Хена, — я тут подумала… Если они так с ходу пытаются прижать тебя, то, значит, сами чего-то боятся? Они за тобой следят, не выпускают из вида, запугивают с первого дня. Зачем пытаться запугать того, в ком не видишь угрозы? Они ведь не дети и делают это не для развлечения.
— Не для развлечения, — согласился Рейнардо. — Я все же сын своего отца… что бы там ни говорили. Ты очень красивая… знаешь? — И улыбнулся снова. — Пойдем, что ли, прогуляемся в саду.
Красивая? Шушак тебя… нет, он ведь это не просто так. И у стен могут быть уши? Здесь не следует говорить ничего такого, что могут использовать против них. Не выдавать себя даже в спальне.
— Пойдем, — согласилась Хена. — Я еще не успела рассмотреть дворцовый сад.
В тени апельсиновых деревьев, прямо на травке, они нашли такое место, что незаметно подойти и подслушать нельзя. Парочка на травке в глубине сада…
— Садись ближе, — сказал Рейнардо. — Пусть издалека выглядит, что мы тут не о ходячих покойниках говорить будем, а о чем-то более приятном. Садись, можешь даже мне голову на плечо положить.
— Для убедительности?
Хене было немного смешно, потому что по его глазам отлично видно, как он смущается, но старается не показывать этого.
— Исключительно для убедительности, — согласился Рейнардо.
Надо отдать должное, руки куда не надо он не тянул, обнимал ее за талию, но очень деликатно.
— А краснеть больше не будешь?
— Постараюсь, — он весело фыркнул. — Думаю, я уже привык, что ты спишь, закидывая на меня ноги, так что твою голову на моем плече как-нибудь потерплю.
— Я закидываю ноги?
— Ты не знала? — Его это забавляло.
— Никто раньше не жаловался.
— Так я тоже не жалуюсь. — Он пожал плечами. — Если уж совсем честно, Хена… — замолчал на мгновение, втянул носом воздух, словно собираясь с духом. — Мне нравится чувствовать, что я не один, что рядом есть кто-то. Я не хотел, чтобы ты ехала, но Эстебано очень настаивал, и теперь я вижу, что он прав. Понимать, что есть кто-то, кто готов помочь мне. И что я сам не имею права опустить руки, сдаться, потому что речь не только о моей жизни. Я должен защитить тебя.