Очень спокойно, очень уверено, так, что Хене становилось не по себе.
— Я хочу сделать это с того момента, как только увидел, чем он занимается, — сказал Рейнардо, — понял, что должен убить его. Такие, как он, не должны жить. Можешь считать это моей личной местью.
— А если у тебя не получится?
Он усмехнулся.
— Что ж, это будет не слишком большая потеря для Тартахены.
— Наро…
— Хена, если не получится, я умру, только и всего. Тысячи людей умрут, потому что у нас война. И я ничем не лучше других.
— А если они заставят тебя говорить?
Его ухмылка стала шире.
— Самого главного я все равно не знаю, все это делалось без меня. Нет, конечно, и я знаю достаточно… но постараюсь. — Он чуть поджал губы: все же это больной вопрос. — И, Хена, если вдруг что, не позволю им причинить тебе вред. Я знаю, как поступить, не бойся, просто помни это.
Во все это невозможно поверить. До мурашек, до озноба.
— Ты сошел с ума.
Он покачал головой.
Смотрел ей в глаза. Да, она видела, что он боится, что не уверен сам. Но твердо верит, что должен сделать все это. И она тоже должна ему верить. В него. Как наверняка верит лорд Гальярдо… лорд ведь должен понимать куда лучше, чем она, и не питать иллюзий.
Все это ведь уже не остановить, не вернуть назад. Она должна верить, что у него получится. Человеку очень важно видеть, что в него верят.
Хена зажмурилась на мгновение. Вздохнула.
— Тогда мне остается только пожелать тебе удачи, — сказала она.
Он улыбнулся — с облегчением, кажется. Протянул руку, осторожно коснулся пальцами ее волос.
И Хена не выдержала, шмыгнула носом, уткнулась ему в плечо. Обняла, прижалась к нему, чувствуя, как отчаянно колотится его сердце. Он обнял ее в ответ.
— Все получится, понял? — сказала она. — И мы выберемся отсюда.