Когда она наконец решилась порвать с Игорем, Роман едва не прыгал от восторга. И уж точно не хотел ее отпускать. Как же он был против этого ее: «Я должна сама ему все объяснить». Она жалела Игоря, а Роман пытался объяснить, что жалость – самое мерзкое чувство.
– Если не хочешь сделать ему ещё больнее, перестань его жалеть. Так ты его добиваешь. Жалость – равно презрение. Это самое худшее в такой ситуации. Оставь мне с ним поговорить. Мы сами все решим.
Роман не понимал, в чем проблема забрать дочь и переехать к нему. Но она настаивала, и он сдался, отпустил для разговора с недо–мужем.
Все внутри было против. Грызла ревность, страх за неё. Он всю ночь метался по дому, как тигр в клетке. То и дело подрывался поехать к ней, и сам себя останавливал.
Под утро не выдержал и начал звонить. Недоступна. Вот тогда Роман по–настоящему запаниковал. Больше не сомневаясь, метнулся из дома к ней. И встретился со злым взглядом Игоря. Это его «нажаловалась» взбесило.
Адреналин взбурлил с неконтролируемой силой. Не желая махать кулаками при сыне, Котов пошёл к машине. Они уехали вместе – два соперника, – а дальше была авария.
Глупо. Как же глупо все оборвалось. Игорь мертв, да и Роман себя живым не чувствовал.
Сын приходил в больницу каждый день, говорил что–то по бизнес, про то, как бывшие друзья рвут империю Котова на части. Ничто не цепляло.
Роман не то чтобы не хотел жить – не видел больше в этом смысла. Был сильный, красивый, здоровый мужик, а стал калекой. Он потерял все: всю свою прошлую жизнь и такую сладкую в мечтах жизнь будущую. Роман сейчас многое бы отдал, чтобы поменяться местами с Игорем.
Врачи разводили руками, Роман игнорировал рекомендации. Все время молчал, делал исключения только для приглашённых психотерапевтов – их он достаточно внятно и громко посылал подальше.
А потом и вовсе отказался от очередной операции. Никакие уговоры не помогали.
Сережа был в отчаянье, он видел, что отец даже не пытается бороться. Он старался его расшевелить, ругал, просил – все было бесполезно.
– Пап, мне сегодня шестнадцать. У меня день рождения, – тихо сказал он, забежав к отцу между занятием с репетитором и деловой встречей в офисе.
– Поздравляю, – безразлично бросил Роман, даже не подняв на него взгляд.
Посмотрел на сына, только когда тот уткнулся лбом в его руку. Роман почувствовал на своей коже горячую слезу, и уже хотел сказать что–то раздраженное, но, приглядевшись, увидел, что густые русые волосы Сережи будто инеем осветлила седина.