Игнат все пытался отплатить парню за спасение детей, подсовывая
то одно, то другое, что в принципе ему было и не нужно, а вот
самострел жалко, это да. Единственное оружие, с которым он успел
наловчиться и, которое давало хоть какое-то чувство спокойствия и
защищенности — пропало, переломилось при падении на него туши
волка. Так что теперь единственным защитником деревни остался
только Игнат, который и голыми руками может делов натворить.
— Одну шкуру мне, одну деду Прокопу, а остальное себе оставь,
Игнат. Ты мне лучше вот в чем подсобишь…
Как это ни странно, но заняться зимой все-таки было чем.
Казалось бы, зимой деревня должна засыпать, но не каждая. В
некоторых и скотины много, которая постоянно уход требует, где-то
рукоделием занимаются, пытаясь заработать на лишний кусок хлеба с
маслом, кто-то на заработки в другие места уходит, чтобы оттуда
звонкое серебро добыть, а где-то шло рутинное производство дегтя,
мыла и вязаных вещей.
Да-да, вам не показалось, именно так. Производством это назвать
было конечно сложно, потому что вязанием занимались всего трое, сам
Тимофей и Людмила с дочкой, остальные участвовать в подобной забаве
наотрез отказались. Да и ладно, втроем за зиму у всей деревни
появились новые обновки, а это главное. С теплыми вещами у парня по
прежнему был напряг, Прокоп да и семья Игната уже нажили себе
добра, а вот Тимофею приходилось к каждому сезону готовиться
впервые.
Людмила по достоинству оценила вязание, выдавая изделие за
изделием, правда не на продажу, а для детей и мужа. Тимофей даже
удивился тому, что это для неё было в новинку. Почему-то он считал,
что вязание — это один из древнейших способов создания одежды,
оказалось, что небольшие ткацкие станки, которые выдавали пусть
грубоватую, но ткань, тут были распространены, а вот такое
рукоделие в ход не пошло. Может быть ткань получалось сделать
просто быстрее и в этом проблема?
— Здравия вам, хозяева. Тимофей ты будешь? — к Прокопу подошел
высокий полноватый мужчина, укутанный в теплый красивый
тулуп.
Лисья шапка на на голове покачивалась из стороны в сторону, в
такт переминающемуся с ноги на ногу человеку, разминающему затекшие
конечности. Видимо не привычно было долго сидеть в седле, или
слишком долго ехал, что даже привычка не помогла.
— Доброго здравия, боярин. Прокопом меня величать, Тимофея нету,
к вечеру должен прибыть. Могу ли я чем помочь? — поклонился Прокоп,
но далеко не так глубоко, как обычно это делал перед Яковом
Прокшиничем.