— Да она не девица уже! Какая свадьба, Таисия! Скоро пузо на
глаза полезет!
— И пусть лезет! Наша дочь будет замужем! Нужно поженить их. И
как можно скорее!
— Как я объясню Измайлову?
— Никак. Венера пусть постарается ради семьи. Восстановим ей
невинность.
Я шокировано уставилась на дверной проем, поднялась и вышла в
гостиную.
— Мам? — ее поддержка вылилась в спасение репутации семьи и
каким способом?
— Иди к себе. — жестко приказал отец, перебив меня. —
Рената!
Вбежала экономка, всегда готовая услужить родителям.
— Проводи Венеру в ее комнату и не выпускать оттуда. И позвони
на пост охраны, пусть дежурят под ее окном.
— Зачем? Думаешь, я буду рисковать своим ребенком и прыгать со
второго этажа? — говорить получалось сквозь слезы, но на них ни
мама, ни отец не обращали внимания.
— Чего вы ждете? Идите! — грозно прикрикнул отец.
И мама всё придумала. Притворилась больной и будто ей недолго
осталось, убедила всех в том, что хочет видеть мою свадьбу до того
как ее прооперируют. Они уехал за границу с подложными анализами
сразу после нашей скромной свадьбы на двести человек. Её
подготовили за неделю. Папа заявил Измайлову, что я тайно его люблю
и он не может пойти против моих чувств и выдать за другого.
Удочку проглотили.
Всю ту неделю я была сама не своя. Меня лишили телефона,
интернета, любой связи с внешним миром. Позже я узнала, что
“страдала и переживала за серьёзно больную маму”, поэтому
отгородилась от всех. Как в это могли поверить мои подруги?
Поверили. Никто даже не пытался меня найти, не был настойчив.
Невесту не принято видеть перед свадьбой. С Антоном я
встречалась лишь раз и под бдительным контролем папы при куче
народа. Конечно, устраивать концерт при всех я не стала.
Много раз думала о том дне. Смогла бы я пойти против всех? Что
было бы, если бы я всё таки сделала это?
Меня пообещали закрыть в психушке на месяц и отобрать ребенка,
когда рожу, если я взбрыкну и расскажу правду. А когда это звучит
из уст твоей матери…
У меня было два дня вместо положенной недели полового покоя
после гименопластики. Антон думал, что поторопился, что был слишком
напорист, пытался всячески загладить вину в моей боли. А я молчала
об истинных причинах. Два дня пролежала под капельницами в клинике
снова по выдуманной причине сильных разрывов. Ребенка удалось
сохранить.