– Зиг! Зиг! – рявкнули и опрокинули родимое до дна.
– Теплее, теплее… – радостно потер руки Ромка. – Пошла! Лед тронулся, господа присяжные! – он схватил «бормотуху», рявкнул: – Разбавим это красненьким… Запьем! И запоем… Запоем! – Ромка весело затянул свою «коронную под шофе»: – ай дала, ай дала, ай балалайка… Ба – ла – ала-а-айка!
Все разом загалдели, стало в холодной хибаре веселее… Огонь в печи разгорелся, и чайник на плите с остатком воды участливо засипел, оживился.
Пошли разговоры, воспоминания о «славном заложном прошлом», о друзьях, которых уже нет или сидят по новой ходке. Бутылки пустели, жалобно позвякивали… Все путем.
И вдруг Ромка, улучив паузу, громко спросил у меня:
– Слышь, Бориска, а что за такой железный ящик ты вытащил из сумки на похоронах? Будто хотел его старухе в гроб положить… Зачем?
– Ее это было… – повернулся к нему я, чувствуя, что сильно хмелею… – добро и… и богатство.
– А расскажи! – сразу оживился любопытный Ромка. – Тут чую что – то остренькое, интересненькое есть… Тайна! Не так ли?
– Да я… какая там… – хотел отмахнуться я от него, но что – то этакое изнутри толкнуло меня, заставило выдавить наболевшее, вытащить эту «занозу» из плоти души своей.
И я, дурак, идиот последний, конечно, рассказал под дураком всю историю с ящиком своим «корешам». Ребята, разумеется, ничего такого не ожидали услышать от меня, но были и они, «тертые и стреляные», удивлены этой историей, таким поворотом в моей обыкновенной, тускло – серой жизни. Ведь золото, богатство, крупная валюта – это все не про нас, «простых советских парней», а из другой жизни, из другого «кина». Не стыкуется как – то.
– Да он у нас, ребя, выходит богатый наследник, почти миллионер! – Прыгал и дергался Ромка. – Шикарный тип! Дюпон и Крез! Почти Рокфеллер нашего масштаба! Уря, товарищи! Да здравствует капитализм!
– А ну покажь! – загорелся тут Валерка Попов. – Позырить хочется! Давай!
– Покажи! – придвинулись ко мне захмелевшие парни. – Золото?
Я нехотя, подавляя симптомы какой – то тревоги в животе, вытащил из сумки старухин ящик, открыл. Увидев добро, раскрыв от удивления хайла, кореша привстали, кроме Славки Битого. Он молча, равнодушно смотрел на переливающуюся разноцветными искорками кучу, будто перед ним лежали не бриллианты и золото, а ржавые гайки и болты.