35/17 - страница 2

Шрифт
Интервал


Слижет всё языкастое пламя,
Разнесёт ветер пепел забвения,
Полыхнув, загорелась память,
В ней размытые счастья мгновения.
На их гибель смотреть не в силах,
Боль толкает за ними прыгнуть
Кровь бурлит, закипая в жилах,
Сам сгорю, но не дам им сгинуть.
Ворошу по костру руками,
Что про боль как-то вдруг позабыли,
Мои грёзы, хочу быть с вами,
Чтоб меня вы опять накрыли.
Только стоит оно того ли,
Я ведь шёл, а оно осталось
Там, где радости были и боли,
Там, где слепо судьба кувыркалась
Благодарен тому, что было,
Но тянуть на себе не хочу
Вот уже пепелище остыло
Я обжегся и хохочу!

Пропащая

Канителью огромного города,
Что тебя обнимает навязчиво,
Смята ты, не свернуть уж в сторону,
От него не сбежишь, не спрячешься.
По бульварам, мощёным улицам,
Площадям и зыбучим паркам,
Где деревья от ветра сутулятся,
Ты идешь, с небом за руку жарким.
Ветер терпкий щекой шершавой,
О тебя норовит тереться,
Ты одна перед гидрой стоглавой,
От неё никуда не деться.
Нервный взгляд, он устал и запутался,
В облаках ищет тишь и спокойствие,
Тебе хочется в них закутаться,
А я смотрю на тебя с удовольствием…

Сакральная мечта

Я мечтаю быть принцем в изгнании,
Быть благородно грустным,
Поселюсь в заброшенном здании,
Где так тихо, темно и пусто.
Я мечтаю при тусклом свете
Читать пыльную книгу мёртвых,
Чтобы стать сильнее столетий
Со страниц её полустёртых.
Проходя сквозь толпу без почестей,
С царственною беспечностью,
Я мечтаю сверкать одиночеством,
Что связало меня с человечеством.

Весеннее

Грузный город лениво шевелится,
Бодрый март его будит пинками,
По бульварам ласково стелется
То тепло, что кралось дворами.
Позабыв про дела и заботы,
Наугад выбирая дорогу,
Отогнав лишних мыслей дремоту,
Я шагаю с весною в ногу.
Я иду на восход с улыбкою,
Солнце в зубы мне бьёт лучами,
Счастье есть, ну и ладно, что зыбкое,
Да и склеено пусть мелочами.
Этот стих, он не будет длинным,
Как холодные зимние ночи,
Разлилась благодать небом синим,
Я смотрю в него… Счастлив. Очень!

Маленькие

я был человеком маленьким
среди таких же маленьких взрослых,
я даже боялся вырасти, стать высокого роста,
ведь кто из толпы выделяется, живёт, наверно, непросто
А взрослые, те, что маленькие,
Они вспоминали Сталина.
Одного бы такого большого
На них, на всех, ради Бога.
Громкой музыки очень боятся,
Опасаются громких слов
И прочие страхи роятся:
У матерей и отцов