– Ты и обо мне… сообщал? – поинтересовалась Наташа.
– Н-е-е-т, – смутился Федор. – Чего о тебе сообщать-то?
– А если бы было? – криво усмехнулась девушка. – Может, я голоса вражеские слушаю.
– Да, ладно… – попытался замять разговор Федор.
– А анкету мою не надо было проверить? С кем это собирается жить сотрудник органов? Вдруг я еврейка?
– Иди ты в жопу! – огрызнулся Кантемир.
– Слушай, а на своих друзей ты информацию даёшь? Сигнализируешь? На Зубова, например?
– Иди к черту! – повторил он зло. На том разговор тогда и закончился…
Это был больной для Федора вопрос. Среди его студенческих приятелей было немало досужих говорунов, любивших потрепать языком. И среди них первейший фрондер был Володька Зубов. Федя иногда просто поражался его беспечности, на Вовку при желании в два счёта можно было слепить дело по статье о распространении сведений, порочащих советский государственный и общественный строй. «Ох, ребята, по краю ходите», – думал иногда Федька, слушая в курилке очередной политический анекдот о «дорогом Леониде Ильиче». Вопрос о том, стучать или не стучать на своих однокурсников, Кантемир решил для себя быстро. Он рассудил, что, кроме него, в институте, наверняка, есть и другие комитетские уши. И если он не будет писать, то об этом скоро станет известно там.
…Кантемир увидел человека, которого ждал. Тот вошёл в зал и стоял теперь, озираясь, весь какой-то нескладный и растрёпанный. Это был худой сутулый мужчина средних лет, в мешковатом мятом костюме. Фамилия его была Коробчинский, и служил он в одной шарашкиной конторе, громко именовавшей себя «институтом». Этот самый «институт» занимался тем, что писал программы спасения России всем, кто готов был за это заплатить. Среди клиентов этот «мозгового треста» было немало оппозиционных политиков, за которыми надо было присматривать…
…Мужчина тоже заметил Федора и помахал ему рукой, Кантемир в ответ слегка кивнул головой. Коробчинский пробрался к столику, за которым сидел Кантемир, и уселся напротив.
– Здравствуйте, Сергей Иванович! – почтительно произнёс Коробчинский.
Кантемир никогда не называл осведомителям своего настоящего имени и представлялся так, как когда-то представился ему человек в Фуркасовском переулке, – Сергеем Ивановичем.
– Ну, рассказывайте, что у вас случилось? – спросил Федор, глядя в пустой стакан.