Трудно ответить. Может, у меня и нет ответа. Да ведь, как-то я слыхал, что фланировать по улицам и прожигать жизнь алкоголем или чем там Бог пошлёт – это ещё не всё… Впрочем, скажу честно: тогда я об этом не думал. Но чем-то манила тёмная даль с двумя блестящими линиями рельс, и хоть тресни! – что-то есть в нас, людях, такое… первооткрывательское; слыхал я, что от животных нас отделяет любопытство… так оно, или нет, не знаю… в общем, мы пошли дальше.
И вот – всё изменилось. Не было больше города с его огнями, его шумом, его автомобилями и площадями, он пропал, растворился во мгле позади нас, а впереди стояла темнота, просто темнота, темень, мрак, и только две нитки рельс тускло отражали свет звёзд, или Луны, или в конце концов, что им ещё было отражать? Иного света здесь не водилось. Впрочем, постепенно наши глаза – или чувства? – привыкли к этой темноте, и мы увидели, что можно ступать по шпалам, или по маслянисто поблёскивающему гравию, или просто по мокрой от росы траве вдоль путей. Ну а раз мы видели, как можно идти, значит, мы шли, как же иначе? Ступил на путь, так иди, взялся за гуж, не говори, что в лес смотрит… Не поворачивать же вспять. Не по-человечески как-то было бы увильнуть от внезапных, возможно странных, а чем чёрт не шутит, может быть, и страшных открытий, которые нам сулила эта дорога.
И мы шли и шли по шпалам, то есть некоторые из нас, в том числе и я, пытались идти по шпалам, и всё ругались, потому что никак, ну никак расстояние между шпалами не входило в фазу с нашими шагами, один шаг ты делаешь короткий, а на следующем приходится скакать через шпалу, и очень это нас бесило. А остальные, и девушки тоже, шли сбоку, по гравию и по траве, и тоже ругались, потому что гравий был скользкий, и трава скользкая, но трава была ещё и мокрая, и вскоре лёгкие туфельки девушек промокли, и они, как это обычно бывает, стали недовольны, и, конечно, во всём винили нас. И в этот момент я совершил ошибку. Я как раз говорил с Димой, мы вели обычный нетрезвый трёп за жизнь, да про политику, да про философию, да за все дела, и ошибка моя состояла в том, что я позволил себе высказаться слишком вольно относительно позиции девушек о нашем теперешнем положении. Моя-то мысль была в том, что всё это ерунда, и, мол, бабам лишь бы комфорт, а вот истинное исследование жизни города… Я надеюсь, вы поймёте мою мысль, как там поётся «если вы ещё мужчины…» А впрочем, это ерунда. Поймут те мужчины и женщины, для которых мокрые ноги – это не конец света, вот что.