– Нет, бесполезно. Дай-ка я, – Саша отобрал у Луи ящик, зажал его в тисках и включил пилу.
– Не надо, – поморщился Луи.
– Ничего, не испорчу. Только запор прорежу.
Он опустил на щель между корпусом и крышкой бешено вращающийся диск и слегка надавил. Инструмент надрывно завизжал, вгрызаясь в вязкий металл. Саша нажал сильнее – визг перешёл во что-то немыслимое, от чего волосы едва не вставали дыбом.
– Хватит, – взмолился Луи.
– Да всё, всё, – юноша выключил ножовку и вытащил ящик из тисков.
Взявшись рукой за крышку, попытался приоткрыть её, но не тут то было. Она не поддавалась ни на миллиметр.
– Может, замок ещё не пропилил? – предположил отец.
– Нет, пропилил. Петли ведь тоже ржавые все. Вот и не открывается.
Тогда Луи, недолго думая, взял зубило и молоток, поставил ящик на бок и принялся бить остриём зубила в щель. Гулкие удары раскатились по мастерской, отзываясь металлическим дребезгом в стенах, но бронза не поддавалась. Николай насчитал одиннадцать ударов и уже начал терять терпение, как вдруг на двенадцатом ударе петли скрипнули, и зубило проскочило в появившуюся щель, достаточную для того, чтобы просунуть туда пальцы. Луи взялся руками и, приложив немалые усилия, всё-таки раскрыл ящик.
– Боже ты мой! – раздался шёпот, когда все трое заглянули в него.
Внутри блестело золото. Тонкие золотые пластинки, находившиеся в правой стороне, были пронизаны скобами, наподобие перекидного календаря.
– Что-то написано, – прошептал Саша.
– Это книга, – так же тихо проговорил отец.
– Идёмте в комнату, – добавил Луи. – Сюда может кто-нибудь войти.
И он замотал ящик в рабочий халат. Троица вышла из гаража, прошла через запасной выход и, поднявшись наверх, заперлась в номере номер семь.
– Сюда, на диван, – возбуждённо шептал Николай.
Луи поставил сверток туда, куда указывал товарищ и развернул его. И вновь все трое склонились над находкой.
– Что написано здесь? – спросил Александр. – Похоже на руны.
– Кто его знает, – покачал головой Луи. – Как думаешь, Николя?
Тот не отвечал. Луи окликнул его ещё раз, но, вновь не услышав ответа, посмотрел на него. И замер, поразившись. Лицо Николая было бледно, словно снег, губы дрожали, а глаза блестели пугающим, сумасшедшим блеском. Дрожащая рука протёрла покрытые каплями влаги золотые листы, губы тихо прошептали несколько слов на непонятном языке.