– Но чем я могу вам помочь? – удивился пришелец.
– Я столько лет клонирую себя, но копии до сих пор получались ущербными. Мои роботы создают стрессовые ситуации для них, чтобы активизировать мозговой потенциал. Основная задача – создать мою абсолютную копию с памятью… Или можно сказать с душой. Я хочу отправить твоё сознание в себя двадцатитрёхлетнего, чтобы ты отказался от вакцинации.
– Ты заставил меня потерять сознание там и вытащил в клона? Я правильно понял? – удивился Радик.
– Да! – ответил хозяин, – у нас нет рака, это новый вид опухоли и лечится элементарно. Рецепт я тебе дам!
Радик очнулся в кровати. Мужчина в белом халате протянул авторучку и предложил достать листы бумаги из тумбочки.
– Аркадий Ильич, я отказываюсь от вакцинации. Ваш препарат – эликсир бессмертия! Избавьтесь от него! – Радик достал чистый лист и по памяти записал наименования препаратов от своей болезни.
Учёный стоял разинув рот и не понимал происходящего. Радик вышел на улицу и глубоко вздохнул холодным осенним воздухом. Жизнь продолжается!
Яд Божий
Вам никогда не казались странными движения, лица незнакомцев? Словно бы они «не от мира сего», а в их внешности есть нечто совершенно неправильное, искаженное то ли природой, то ли вашим собственным восприятием? Вы раз за разом обгоняете его и всматриваетесь в наводящие непонятный ужас черты, но не можете заставить себя отвести взгляд и только думаете, что кому-то, наверное, приходится слушать этого человека, разгадывать каждый его жест и взгляд, как шарады. У него добрые и умные глаза, слишком выразительные для лица, словно высеченного из гранита, тонкий сухой стан и жилистые руки. А еще карманные часы с позолотой в боковом кармане старомодного двубортного плаща. Припоминаете кого-то? Не обольщайтесь – их только девять. Князей Тьмы. И один из них – почтенный, престарелый господин – сейчас ждет своего рыжего, как весеннее солнце, внука в портретной комнате, ведь им еще многое предстоит обсудить…
Пожилой мужчина тяжело опустился в широкое кресло, обтянутое дорогим красным бархатом. В его внешности было что-то мефистофелевское: немного раскосые прищуренные глаза смотрят хитро, лукаво. Легко заметен и неугасающий интерес ко всему роду человеческому. Впрочем, было в них какое-то вечное добродушное спокойствие, свойственное мудрецам. Козлиная бородка подрагивала всякий раз, когда мужчина касался ее жилистой желтой рукой, покрытой пигментными пятнами, хотя тонкие, длинные, ухоженные пальцы с легкостью выдавали в нем аристократа прошлого столетия. На загнутом орлином носу примостились очки в элегантной металлической оправе, а на уши, плотно прижатые к голове, спадало несколько непослушных прядей еще густых пшеничных волос, сейчас аккуратно зачесанных назад.