Дэн-змей рассчитывал произвести впечатление, и добился своего – прекрасная великанша подскакивает на месте, выставив перед собой меч – что-то страшное стремительно врывается в пещеру, сметая ледяные карнизы мощным извивающимся телом. ⠀
– Ах милая, – лукаво шипит змей, в мгновение оплетая хвостом её правую руку, сжимая, заставляя выронить меч, – потом ведь плакать будешь, когда поймёшь, кого зарубила!
⠀
– Ты! – выдыхает она, мгновенно расслабившись, – ах ты, сукин сын! Ты когда-нибудь перестанешь меня удивлять?
– Только когда ты мне надоешь, – шелестит змей, всем телом лаская свою избранницу, наслаждаясь её хрипловатым раскатистым смехом, таким счастливым, таким…
Щебет утренних птиц неуместным шумом врывается в уши. Дэн чувствует, что не может удержаться во сне, сон рвётся, тончает, растворяется. Эх, всё… Привет утро, привет привычный мир!
Дэн так и не рассказал тогда никому про волчий сон. Сейчас он сам удивлялся, как он мог хотеть про него рассказать?
Сны приходили всё чаще и чаще. Они были короткими, обрывочными. Но Дэн учился их запоминать. Эти обрывки его прошлой жизни (а он почему-то твёрдо знал, что это его жизнь!) приходили не в хронологическом порядке, скорее наоборот. Первые сны были самые смутные и они здорово пугали. У некоторых было неприятное послевкусие, его хотелось смыть, и Дэн долго сидел в ванной, включив воду и подставив пальцы под струю, пока бабушка не начинала дубасить в дверь, Вот и хорошо, что они не запомнились!
⠀
Сейчас сны были разные… но даже после жутковатых, например того, где Дэн, почему-то одетый в платье, прятался под огромным деревянным столом, а вокруг него так и летали исковерканные тела, раскидываемые стремительными ударами кого-то, кого он не видел из своего укрытия, или того, где он с замиранием маленького птичьего сердечка, трепеща от ужаса и ликуя от собственной дерзости, со всех крыльев улепётывал от огромного чудовищного орла – даже после этих снов, ощущения были вкусные! Смывать их совсем не хотелось! В одном из снов он увидел вроде как Задиру. Лысая и гневная, она кричала на него, а он шутил, смеялся, но чувствовал стыд, и, кажется, там он придумал, как исправить содеянное.
А наяву не смог. Пытался, да ещё как пытался! Призывал огонь, знаки (руны, теперь он знал, что это руны), долго сидел перед своим зеркальным коридором, но у него ничего не получалось. Вот разве что в первую попытку почернела бабушкина герань, потом лопнули струны на гитаре брата, а сегодня в соседнем доме, где жила Задира, вырубило электричество, а на балкон Дэна прилетели два огромных ворона.