Наденька, вспыхнув лицом, ринулась вон из начальственного кабинета, а рядом с подносом, перед Александром, оказалась внушительная кипа бумаг, каждую из которых он просто обязан был прочесть – прежде чем подписать. Обычному клиенту, достаточно дотошному, на это понадобилось бы не меньше часа времени. Александр же, вздохнув, «нырнул» в ускорение, и уже там, убедившись, что секундный диск на циферблате перед лицом практически сравнялся в скорости с тем, что показывал время мира Ваалдам, исследовал; буквально обнюхал каждую буковку договоров. Ускоренный режим пожирал невероятное количество маны, но оно того стоило.
– По крайней мере, девчата не будут на меня обижаться за такую недоверчивость, – сообщил он помощникам, возвращаясь в обыденную реальность, и начиная подписывать бумаги – как если бы только что взял их в руки.
Теперь уже настала очередь покинуть кабинет Ольге Васильевне. В отличие от консультанта, эта работница банка выходила с кипой бумаг (половиной от изначальной), а главное – с чрезвычайно довольным выражением лица. Очевидно, ей уже сообщили насчет премии. А Мастеру, прежде чем поспешить за ней, и дальше, на базу, нужно было решить еще одну проблему; пожалуй, главную с того момента, когда Дарья Владимировна вынула из секретного шкафа два переносных сейфа.
– Когда вы должны известить об этом? – постучал он пальцами сразу по двум «шкатулкам», уже пустым.
Ответ он знал заранее; теперь же лишь с удовлетворением кивнул, услышав из уст бывшей начальницы, что та намерена позвонить по нужному номеру, как только вип-клиент покинет ее кабинет. Среди документов, которые Александр подписал только что, было его заявление по собственному желанию – уже с визой, и устным обещанием привезти трудовую книжку из головного офиса как можно быстрее. Вот за это – за такое недолгое, но очень значимое участие Мастера в жизни филиала «Восточного банка», он и предложил выпить – по чуть-чуть.
Он действительно налил в бокалы на донышко; практически поровну – так, что даже на аптекарских весах невозможно было заметить разницы. Потому что никакие земные весы, как и любой другой прибор, не смогли бы заметить, что в одном бокале меж молекул коньячного спирта, и других составляющих благородного напитка, затаилась простенькая Руна, какую Мастер, не мудрствуя лукаво, скопировал с тех, которые по-прежнему (так он надеялся) бродили в жилах восьмерки россиян. Тех, что должны были в скором времени с изумлением очнуться в израильском отеле; бодрыми и здоровыми, какими, наверное, не были никогда в жизни.