Нервное напряжение сохранялось весь день. Какое-то время дети переключали внимание на себя, но потом мысли снова стали крутиться вокруг возникших проблем, связанных с поведением жены. Мысль о том, что она действительно способна на такое предательство, всё ещё казалась для Эсператова невероятной… Но беспощадная реальность всё громче и громче заявляла о себе. Он пришёл домой мрачный, как аспидно-свинцовая туча. Однако дома неожиданно наступила разрядка.
– Ну не надо так, – ласково сказала жена, сидя на диване. – Иди сюда. Ведь было у нас много хорошего…
Они обнялись, поцеловались и просидели так несколько минут в обнимку, тесно прижавшись друг к другу.
– Я остаюсь, – объявила жена. Но ты бы хоть сказал, что любишь меня, а то «другую найду»…
– А то ты не знаешь.., – нервно боднув воздух, уязвлённо-жалобным голосом произнёс Илья.
– Конечно, не знаю, откуда мне знать – «другую найду»…
У Эсператова невольно наворачивались на глаза слёзы, как какой-то невыносимо тяжёлый камень с души спал. Он старался не показывать своей уязвимости, сентиментальности, плечом смахивая одну слезу за другой. И он, казалось, находил своим лучшим мыслям подтверждение: «Ведь не может же, правда, не может же она на самом деле меня предать… Ведь всё это понарошку. Её сбивают с толку. Но она ведь на это не пойдёт никогда…». Он расцеловал жене всё тело от пяток до лба.
– Кошатина… Жалко мне тебя просто… – в раздумье вымолвила Регина.
– Мяу-мяу, – приговаривал Эсператов, продолжая целовать лицо и шею жены.
– Ну а сейчас скажи, будем квартиру освящать?
– Будем, но только после венчания, – с блаженно-лёгкой улыбкой, повеселев после разрядки, расслабленно произнёс он.
– Опять то же самое. Ну ладно, – привычно вздохнув, покачала головой Регина. – Иди поешь супчик и курочку с картошкой – я для тебя сделала, – заботливо предложила она..
– А ты?
– Я не хочу. Ела уже. Давай ты теперь ешь.
С аппетитом расправившись с обедом, Эсператов вымыл за собой посуду и снова зашёл в гостиную.
– Ой, заулыбался теперь прямо, заулыбался… А что ты улыбаешься-то, а? Я, может, окончательно не решила ещё, – со скрытым кокетством поддевала его жена.
Он опять, подбежав к ней, нежно её поцеловал с церемониальными словами: «Это моя лиса…». А потом, энергично подпрыгивая, метнулся к книжному шкафу, изображая кошачьи ужимки. Стал вынимать из пакетов книги, со смешками вслух зачитывая переиначенные на звериный лад названия книг.