— Нет претензий. — Буркнул Тихомир, как выяснилось, Львович. — Так, слово за слово… В общем, разойдёмся миром. Не в обиде я.
— Вот и славно. Распишитесь и проваливайте. А ты, Соколов, кулаками не размахивай. Тут мирное население. Привыкай.
Илья поднялся и покинул кабинет первым. Тошно ему. Вроде и навалял он мужу своей Ромашки, а легче не стало. Для обычного мужика, Тихомир дрался неплохо. Но Сокол в лучшей физической форме и кровь у него кипела. Да и вернулся он только-только с войны. Ясен пень, у него преимущество!
— Тиш, подожди. Мне пару слов надо сказать. — Услышал Илья за спиной. Снова ему ковыряли незажившую рану.
— Две минуты, Нин. Я на улице подожду. — Недобро кинул мужчина.
— Илюш, я знаю как выглядит это всё. Правда! Но мы с тобой всегда вместе были. Ты и я. За тобой как за каменной стеной. Думала, люблю. А потом ты уехал, а я осталась. И поняла, что разные мы. Когда был рядом, не понимала.
— Ромашка… — Болезненно выдохнул Соколов.
— Подожди. Я не всё сказала. Прости меня! Знаешь, когда ты уехал, моя жизнь стала мирной. Никто не нападает. Спокойно. Будто ты носишь в себе войну. И это чувствуют окружающие. Потому и нападают на тех, кто рядом. — Резала девушка без ножа. — Найди мир, Илюш. Нельзя постоянно жить как на пороховой бочке.
— Со мной тебе было неспокойно? Не любила, да? — Прорычал мужчина, чтобы вырвать уж навсегда чувство из груди, пусть и с куском собственного сердца.
— Когда-нибудь ты поймёшь. Встретишь ту самую и всё, что раньше, покажется несущественным. Я лучше пойду. — Развернулась Нина и Сокол проводил девичью фигурку взглядом, приказав себе врасти в землю. Пусть уходит. Силой к себе не привяжешь. Если бы свободная, но теперь уж всё.
— А-а-а-а! — Вырвалось из него и кулак улетел в стену. Дверь кабинета открылась и уже знакомая морда показалась.
— Не буянь. Имущество не порть. Покрасили недавно. — Спокойно и даже с неким пониманием произнёс мент. Гусаров Алексей Петрович. Так на ксиве его значилось. — Бабы — народ непостоянный. Но встречаются и верные экземпляры. Не кисни, сержант. Всё пройдёт и это тоже. — Похлопал он его по плечу. — Я до шести тут, а потом совершенно свободен. Может, выпьем?
— Почему бы и да. — Согласился Сокол.
Гусаров работал следаком. Не смог пройти мимо хорошей драки. Да и понял он как-то сразу, что из-за бабы весь сыр-бор. Влез, а Сокол оказался буйным и без тормозов. По глазам его допёр, по огню в них, как выворачивало наизнанку служивого от любви. Собственно, сам понимал каково это любить и терять. Потому и забрал самолично в отделение голубчиков.