Спустя пару лет жизни с отчимом, Вика поняла, что человек он нехороший, неправильный. Но вскоре мать серьёзно заболела и стало не до объяснения родительнице об ошибке, которую она совершила, выйдя замуж во второй раз. Ночами, тогда ещё девочка, дежурила у её постели и молилась, чтобы болезнь отступила. Но вскоре они с братом окончательно осиротели и остались под опекой отчима. В его доме. С его законами.
Однако, это вовсе не сблизило брата и сестру. Наоборот. Вика чётко осознавала разницу между хорошим и плохим, а Лёшка нет. Он брал пример с отчима, который был местным лесником лишь номинально. О природе и зверье не заботился как полагается настоящему леснику. И более того екшался с браконьерами.
От любви лекарства нет, но укол поставлю.
— Ать-два, правой! Машенька, маршируете вы отвратительно. Если бы я так маршировал, меня б дальше плаца не пустили. — Гоготнул Болотов.
— Сань, харе над девочкой измываться! А вы, Мария, зря его слушаетесь. Он вам, между прочим, не командир.
— Это она синяк отрабатывает. Где это видано, чтобы на попе ВОТ ТАКИХ размеров синяк оставался после ма-а-а-аленького укольчика? Мм-м? Машуля, ну куда ты побежала? Фу ты, ну ты! Великий кайфоломщик ты, Медведь. И сам не ам и другим не дам. — Расстроено произнёс последнее Александр и перевернулся на не пострадавшее пока ещё от рук Марии полупопие.
— Разгунделся тут! Наш Сокол ещё в себя не пришёл, а ты уже и лёжа баб обхаживаешь. Не по-товарищески это.
— Да ему до баб ещё далековато. Такие быстро не отходят. По Нине своей сохнуть будет и целибат соблюдать.
— Ты б чужие письма не читал, очень бы вот это было замечательно! Соколу не понравится, что свой нос в его личное суёшь. — Отчитывал Медведев друга как мальчишку. Собственно, тот и вёл себя как большой ребёнок. Любопытный и нарывающийся на подзатыльник.
— Иногда полезно влезть в чужое дело. Тогда понятно, чем человек дышит, что его заботит и как можно ему помочь. А так сиди и догадывайся. — Не согласился Саша. — Хотя, тут и так ясно было. Сука эта Нина. Неблагодарная сука.
Сокол лежал в бессознанке дольше всех. Приземлились они не мягко от слова совсем. Но хорошо то, что хорошо кончается. Все отделались лёгким испугом, кроме второго пилота, конечно же. Он-то поймал крупный. Заикался бедняга первые сутки, хорошо хоть дар речи не утратил. Ещё умудрился и апельсинчиков всем раздобыть, не выходя из палаты.