В железную дверь уже застучали не ладошкой, а кулачищем, и грохот стоял на весь подъезд, а потом несколько раз в дверь пнули ногой, и Бобкову даже послышался из-за дверей басовитый голос кузнеца, исходившего матерными ругательствами.
Бобков понял, что наступила критическая минута не только в его любовных похождениях, но и во всей жизни – теперь либо он убьется сам, либо его убьет кузнец, Нинкин муж – эта здоровенная детина просто сожмет его в своих объятьях и спокойно задушит, так что он даже не пикнет.
– Аркашенька, ну что ты медлишь? Давай быстрей!
– А там ниже кто живет?
– Я даже не знаю! Мы же здесь всего второй год живем, я даже в лицо мало кого знаю…
– На смерть ведь обрекаюсь, Нинк? – тихо прошептал любовник, глядя вниз через перила. И тут спохватился: – А туфли? Где мои туфли и куртка?
– Лезь давай, сейчас туфли сброшу, а куртку потом заберешь, я ее сейчас спрячу…
– Господи, спаси и сохрани раба божьего Аркадия Бобкова… – крестясь, шептал Бобков.
Хоть и был он неверующим, но перекрестился по обычаю многих, кто идет на дело, полное смертельной опасности – это он часто видел по телевизору в многочисленных сериалах. После этого он перелез осторожно через перила и стал спускаться вниз, держась за прутья и вытягиваясь во весь рост. Несколько секунд он, повиснув над бездной, сучил ногами в поисках опоры, пока, наконец, не нащупал перила нижнего балкона. Благо на нижнем балконе были три бельевых шеста, прикрепленные проволокой к решеткам. Бобков, почувствовав под ногами опору, затем ухватился одной рукой за шест, потом второй рукой за другой шест, спустился ниже, на балконный выступ и вскоре, путаясь в развешенном на балконе белье, благополучно перелез через перила.
Тем временем Нинка сбегала в прихожую за его туфлями и бросила их вниз, обе сразу, но с перепугу сделала это так неловко, что обе туфли, ударившись о шест, не попали на нижний балкон, а… было слышно, как они шлепнулись где-то внизу на асфальт. «О, черт! – ругнулся Бобков. – Новенькие туфли, три с половиной тысячи за них отдал, так и не успел поносить!..»
Нинка, убедившись, что любовник цел и в безопасности, закрыла балконную дверь, а затем, напустив на себя сонный вид, побежала открывать входную дверь. По пути она сняла с вешалки и сунула куртку своего любовника на самое дно стоявшей в коридоре «прихожки».