– Да это же Захери, пацаны! – кричит коротышка. – Вот это сюрприз! А ты подрос, парняга!
Приглядываюсь и мгновенно вспоминаю Карлика, первого подручного Каланчи. Именно он придумывал самые изощренные издевательства для школьных жертв. В душе взрывается все дерьмо, накопленное годами, с губ слетает рычание. Я распахиваю пальто и выпрямляюсь, пусть полюбуется, перед ним не трусливый очкарик.
– Отпустите телку! – приказываю теперь властно и сплевываю на снег. – Не по понятиям базаришь, Карлуша!
Насильник, которого придерживаю ногой, шевелится, пытаясь отползти. Я подпрыгиваю в воздух, разворачиваюсь и точным ударом в шею вырубаю говнюка на хрен.
– Ого! Пацаны, у нас тут сраный Рембо нарисовался! – вопит коротышка, сверкая фиксами, заполнившими прежние дырки во рту.
– Ты уж определись, Карлуша, – цежу сквозь зубы, хотя внутри все трясется от злости. – Рембо или лох в пальто?
В этот момент один из гопников разворачивает девушку, насильно раскрывает ей рот и сует в него самокрутку.
– Пососи конфетку, милаха, а то на всех твоей целки не хватит.
Девушка в ужасе крутит головой, а банда развлекается.
– Отпустите! Мамочка, помоги…
– Тише будь! – рявкает Карлик и вырывает косяк из пальцев шестерки.
– Ты чо, Карла, я ж как лучше хотел, – оправдывается тот и пятится за спину остальных.
Я словно леденею, не чувствую уже ни ветра, ни снега, ни страха, но жду удобный момент. Брошусь сейчас — девушку не спасу и сам пострадаю.
– Не, Карлуша, твои пацанята базар не фильтруют, – перетягиваю внимание на себя.
Парни переглядываются и начинают наступать, но девушку тащат за собой. Упрашивать больше не хочется. Я снова подпрыгиваю, разворачиваюсь и носком ноги сбиваю шапку с головы ближнего бандита. Он отшатывается и валится рядом с насильником.
– Захери, ты че, рамсы попутал? – взвизгивает Карлик.
– Это… моя… добыча! – говорю четко, каждое слово раздельно.
В душе теплится надежда: если передо мной гопники, они живут по понятиям, а значит признают право сильного на лучший кусок.
– Забирай, нам чужого не надо, – коротышка со смешком толкает девушку ко мне. – Дай хоть удавчик потаскать.
Я сдергиваю с шеи кашемировый шарф (пусть подавится!) и одновременно заталкиваю дрожащее от ужаса тело жертвы за спину. Продавщица вцепляется в пальто пальцами и пищит, как котёнок. Начинаю отходить к дороге, надеясь, что машина ещё на месте. Но волчья стая выстраивается полукругом и теснит нас к стене дома.