– Я тебя знаю, а ты меня почти нет, –
кивнула Кайсара. – Но мы это скоро исправим. Обед? Или сразу к
делу?
– Сразу к делу.
Отобедать я совсем не прочь, люблю
поесть. Особенно когда не завтракал, тем боле что при мысли о еде –
несмотря на нервное напряжение, живот слегка потянуло. Но сейчас,
когда многие тайны окружающего мира готовы мне открыться, я все же
бы к делу перешел. Кайсара уже взяла меня за руку и провела ко
столу. В форме буквы «Т», но села она не во главе стола, а так, что
мы оказались друг напротив друга.
– Если тебе будет несложно, предлагаю
сначала тебе первому рассказать об обстоятельствах всего
произошедшего с того момента, как ты оказался в тумане, и как после
осознал себя как жнеца. Можешь коротко, а после этого уже я
расскажу тебе о себе и о судьбе нашей фамилии.
«Нашей фамилии?» – взглядом я
показал, что не совсем понял. Она сказала «нашей», как будто это
наша фамилия, а не её.
«Понимай как хочешь», – взглядом же
ответила мне Кайсара, едва заметно поведя плечами. Неуловимым
жестом словно намекая, что если будет на то мое желание, фамилия
станет именно нашей с ней.
Шел сюда за объяснениями, а пока одни
загадка. Ладно, начнем:
– В первый день лета, вечером, я
увидел яркое небесное сияние…
С того самого момента, как пощадил
стаю гоблинов, я уже вписался в этот блудняк целиком и полностью.
Можно конечно было изложить коротко и с недоговоренностями, но даже
обрывочные знания Марины могут подтвердить – тем, кто в теме, что я
стал жнецом вместе с сестрой. И сомневаюсь, что Марина провела
здесь два месяца без единого допроса, так что говорил без утайки и
недоговорок. Довольно полно рассказал о своем пути в тумане, не
слишком подробно описывая каждый случай смерти, но и не скрывая
ничего, связанного с пустоглазой.
Римские патриции славятся своей
невозмутимостью. Но во время разговора Кайсара демонстрировала
удивительный спектр эмоций, довольно живо реагируя на мой рассказ.
Когда я рассказывал, как едва не умер от свалившихся на меня чужих
знаний, она даже прикрыла рот ладошкой, и – успокаивающим жестом,
перегнувшись через стол, взяла меня за руку. Выглядела при этом
участливо и взволнованной, периодически хлопая ресницами. Но я-то
помню, как она – с совершенно спокойный лицом, голыми руками
свернула шею одному немцу, предварительно воткнув ему в голову
каменный фаллос, а второму вырвала нехилый шмат плоти из тела. Не
понимаю почему сейчас такие живые непосредственные эмоции.
Играет?