Интересно, что было бы, если бы она
отвернулась мгновением позже, как отреагировала бы на мою попытку
познакомиться поближе? Вот уже вопрос. Но задавать я его конечно же
не стал. Да и после задавать вопросы не было нужды – Кайсара, явно
обученная великолепными риторами, строила повествование о себе так,
что сокрытых мест просто не оставалось. И она действительно
говорила о самом сокровенном и личном, при этом глаза ее то
затухали, возвращая естественные цвета, то разгорались ярче
неестественным сиянием.
Из розового бассейна – в воде
которого, судя по всему, немало ароматических масел и возможно даже
каких-то расслабляющих веществ, чуть позже мы перешли в другой,
бирюзовый. Потом уже помещения менялись одно за другим: сначала
терпидарий – как турецкая баня, позже переместились в кальдарий –
почти как наша парная, дальше последовали фригидариумы с массажными
столами, унктуарии – комнаты для закусок и ведения приватных бесед;
только здесь я вспомнил, что в общем-то голоден, так был захвачен
рассказом Кайсары.
Она говорила о себе не просто
откровенно, а очень откровенно. Я узнал о ее мечтах, позоре,
насмешках родственников и положении двенадцатой дочери в фамилии;
рассказывала она мне и о своих детских обидах – причем я не сразу
понял, что «детским» в этой культуре является возраст лет до
двадцати. Сама она, кстати, только-только преодолела порог
возраста, за которым заканчивается юность и начинается первая пора
молодости – тридцать семь лет. Звучало все это для меня немного
диковато, но учитывая, что нобили живут по несколько сотен лет без
потери жизненного тонуса, подобное можно понять.
Иногда мы были в полном одиночестве,
иногда вокруг оказывались слуги и рабы. В эти моменты Кайсара
замолкала, иногда на полуслове – все же тема разговора не такая,
чтобы можно было доверить ее чужим ушам. Когда вновь оказывались
наедине, продолжала так, как будто не было пауз. Сейчас случилась
очередная - я лежал на животе на мягком ложе, и мне делали массаж в
восемь рук четверо чернокожих девушек.
Настроился расслабиться и подумать об
услышанном, но Кайсара уже, рассказав о себе все и даже немного
больше, заговорила вновь, превращая монолог в обычную
непринужденную беседу. Не просто так – после массажа сообщила, что
пришло время обеда – который можно даже назвать поздним ужином, так
что пришла пора покидать термы и одеваться.