С того самого дня как Эви высказала ему своё (надо отметить, обоснованное) презрение, он не мог есть и спать. Первой его реакцией было поставить зарвавшуюся принцесску на место, но Эвелин осадила эльфа на первой же попытке.
Дальше стало совсем невыносимо: Ардантариэль читал отчёты о расходовании казны, а думал только об Эвелин; тренировался на мечах, а перед глазами стоял образ невесты. И отогнать наваждение не удавалось, словно кто-то подлил в бокал с вином приворотного зелья.
В конце концов, будущий император уличил момент, когда Эви под личиной служанки цветочничала в оранжерее (об этом он узнал из просканированных воспоминаний Тернариэля), и отважился на неформальный разговор, а именно на извинения.
Однако в планы крон-принцессы не входило общение с гадкими эльфами, поэтому Ардантариэль и в этот раз был послан далеко и надолго.
Раньше он и подумать не мог, что кто-то будет не рад его персоне. А тут какая-то человеческая девица...
За несколько дней будущий император растерял весь свой лоск, высокомерное выражение тоже слетело с его лица. Зато под глазами нарисовались тёмные круги, в делах наметился простой, а на утренних тренировках одно за другим посыпались поражения.
Принарядиться и привести свой вид в порядок Ардантариэль соизволил только по случаю бала во дворце. На этот вечер у него была запланирована очередная попытка пробить броню безразличия Эвелин.
В конце первого танца, которым открывался бал, Ардантариэль поцеловал свою невесту. То есть почти поцеловал. Она резко повернула голову, и его губы лишь слегка скользнули по её губам. Зато от взгляда Эвелин эльфийский принц чуть не превратился в ледяную статую. Она посмотрела на него с такой холодностью, что стало сразу ясно: ещё один неверный шаг – и быть войне.
– Простите, Эвелин, – вперёд мыслей прошептали его губы. – Не удержался. Вы очень красивы.
Она лишь фыркнула в ответ. Эта принцесса умудрялась даже на светских мероприятиях быть собой, а не заведённой куклой.
Ардантариэлю хотелось прикасаться к ней всё время, причём не только принятыми в светском обществе жестами, а как к любимой женщине.
Ночью, когда принцесса после затянувшегося празднества отправилась отдыхать к себе, эльф, накинув на себя полог невидимости, подкараулил её в пустом коридоре.
– Эвелин? – окликнул он.